Когда поют деревья

И тревога была не на пустом месте. После ее последнего письма Томас еще ни разу ей не ответил, а это совершенно на него не похоже. Хотя Никсон постепенно выводил войска, двести тысяч американских солдат до сих пор оставались во Вьетнаме, а значит, до конца войны было по-прежнему далеко.

Как указывали пятна краски на джинсах и туфлях Аннализы, она опять держалась на одном кофе и рисовала без передышки, пока обязанности не заставят выйти из квартиры, а потом опять – после работы и до глубокой ночи. Она собиралась во что бы то ни стало принести Шэрон портфолио с самыми лучшими работами за всю свою жизнь, и ей придется нарисовать немало посредственных картин, прежде чем она этого добьется. Даже Микеланджело иногда рисовал всякое барахло и сжигал его в печке.

В декабре Томас вернется домой, и последние месяцы отслужит на американской земле. А потом наступит апрель и выставка Шэрон. Вот будет счастье, если Томас с божьей помощью целым и невредимым приедет в Портленд и поддержит ее в тот день, когда она войдет в ряды самых лучших и прогрессивных художников Новой Англии.

К тому времени как они добрались до рынка, Аннализа оставила все тревоги позади и сосредоточилась на главной радости, которая ждала ее впереди: булочке с корицей. Среди фермеров, мастеровых и прочих торговцев выделялся пекарь по имени Илай, у него была самая потрясающая на свете выпечка. Аннализа и раньше любила себя побаловать, но сегодня ей так не терпелось отведать одно из его волшебных творений, словно она не ела много дней.

Торговцы выстроились вдоль тротуара со стороны Линкольн-Парк; перед ними располагались столы, заваленные коробками и цветами. Позади стояли их фургоны – у многих с брезентовой крыши свисали огромные весы. Задние двери фургонов были откинуты вниз, демонстрируя активным покупателям еще большее разнообразие товаров.

Когда Аннализа и Уолт подошли к прилавку Илая, который стоял посреди торгового ряда, пекарь оживился:

– А вот и моя любимая художница Аннализа Манкузо. Принесла наконец картину? Я обещал, что всю жизнь буду бесплатно угощать тебя коричными булочками!

За спиной у Илая стоял его автобус марки «Фольксваген», по радио играл какой-то фолк, где банджо соревновалось с гитарой.

– Они-то мне и нужны! – ответила Аннализа.

Как только до нее долетел аромат булочек, она решила, что охотно съест все, что лежит в коробке, на столе и в фургоне. Глядя на Илая, которому на вид можно было дать лет сорок, никто бы не подумал, что он повар-кондитер. Он явно не ел свои изделия – или ежедневно устраивал себе марафон.

– Знаете, Илай, если я буду так часто к вам заходить, жених меня не узнает, когда вернется домой. – Каждый раз, когда слово «жених» слетало у Аннализы с языка, она ощущала вспышку любви. – Есть только один выход – перестаньте наконец печь эту вкуснятину. При виде них я лишаюсь воли.

Илай подцепил коричную булочку щипцами.

– А я подозреваю, он будет не против. Что за жизнь без маленьких слабостей! И ты здравствуй, Уолт. Рад тебя видеть. Разрезать вам пополам?

Уйдя от Илая, Уолт и Аннализа пошли в парк и сели на скамейку напротив Парижского фонтана. Это была еще одна их привычка, которую любила Аннализа. Какой смысл рисовать, если не находишь времени насладиться такими вот мгновениями?

Уолт объяснил, что вязы, которые раньше давали тень в этом парке, засохли от какой-то болезни несколько лет назад. Теперь сквозь голые ветки беспрепятственно лились лучи солнца. Но несмотря на это, в парке была своя прелесть: он дарил особенное настроение. Именно здесь Уолт рассказывал Аннализе историю Портленда. Девушка очень огорчилась, когда пару недель назад узнала, что прежде Портленд был процветающей маленькой Италией, а потом итальянцы разъехались и разбежались кто куда.

Сегодня Уолт между приступами кашля поделился своими страхами о том, что делает торговая сеть штата Мэн с их городом. В магазине уже поубавилось покупателей, а на улицах – пешеходов.

– Может, «Прайд» из-за этого закроется, – вслух подумала Аннализа, вытирая со лба пот. Она хотела было пожаловаться на жару, но потом вспомнила о Томасе, который мучился во влажных тропиках Вьетнама, и не стала.

Уолт закашлялся и с горечью проворчал:

– Раньше жизнь была куда проще.

– Не сомневаюсь.

Даже мировые войны были в чем-то проще, потому что преследовали понятные цели. С каждым днем становилось все туманнее, зачем американские солдаты погибают во Вьетнаме. Аннализа положила в рот остатки булочки, наслаждаясь ее вкусом, и сказала с набитым ртом:

– Однако никто не отнимет у нас булочки. Ведь это такая малость.

Сладкий вкус блаженно таял на языке.

– И то верно, – согласился Уолт. – Хотя у нас тут и не маленькая Италия и хотя мы недавно потеряли пригород из-за торговых новшеств, но скамейка в парке никуда не денется.

– И коричные булочки тоже, – закончили они в унисон и обменялись улыбками.

Аннализа подумала, что все-таки в жизни есть смысл.