Когда поют деревья

Лужайка перед Грейстоуном выглядела ухоженной. Вокруг дома росла трава. Когда Аннализа обошла вокруг, перед ней открылись беспредельные просторы синевы, которая сливалась с небом на горизонте и словно растворялась в воздухе. За травой начинался каменный утес, выраставший из моря. Дальше, подобно маленьким островкам, из воды выступали камни, вокруг которых пенились волны. Ветер похолодал, и Аннализа крепче прижала к себе Селию. Она заметила ступени, выточенные из камня, они спускались к маленькому пляжу по левую руку. Аннализу потянуло к морю, она больше не смотрела на дом.

– Представляешь, Селия? Все это наше. Я до сих пор…

Аннализа не знала, плакать ей или смеяться. Зачем ходить в католическую церковь, когда Бог совсем рядом с тобой, почти за порогом?

Спустившись по лестнице, она подошла к полоске серого песка, куда набегали, нежно шурша ракушками, маленькие волны. Это был островок покоя – у берегов по соседству довольно сильно волновалось море.

Аннализа подошла по песку к морю и посмотрела на восток. Синева простиралась, насколько охватывал взгляд – сегодня это была маслянистая спокойная гладь от края до края. В пятидесяти метрах от берега стайка чаек охотилась за косяком рыб.

Аннализа поняла, что именно здесь была сделана фотография Уолта и Гертруды. Ее воображение дорисовало их образ в соленом воздухе, и в горле застрял комок. Аннализа ощущала их присутствие и жалела о том, что Уолта сейчас нет рядом и что она никогда не сможет познакомиться с Гертрудой. Она крепче сжала Селию, догадываясь, что они, должно быть, сейчас недалеко отсюда.

Аннализа обернулась и посмотрела вверх на гранитный уступ, где стоял дом. Захваченная нереальностью происходящего, она перекрестилась.

Nonna добралась до лужайки позади дома и теперь смотрела вдаль. Если Аннализе не изменяли глаза, она улыбалась.

– Неплохо, да? – спустившись по лестнице, спросил Глен.

– Так недолго и привыкнуть.

Аннализа спустила Селию поиграть на песке.

– Грейстоун – мой любимый дом на острове, – признался Глен. – Они все по-своему хороши, но в этом месте есть что-то особенное.

– Где вы живете? – спросила Аннализа, приглядывая за дочкой, которую любопытство тянуло к морю.

– Сейчас опять в городе. Маленький дом на Вест-стрит близко к воде. Но я где только не жил в Бар-Харборе.

Ветер бросил волосы девушке в лицо, и она убрала их назад.

– Вы никогда не уезжали отсюда?

Оба обернулись на смех Селии, которая убегала от маленькой волны.

– Я уезжал на четыре года, когда учился в Гарварде, однако потом сразу вернулся. – Глен глубоко вздохнул. – В Бостоне хорошо, но я скучаю по этому месту.

Аннализа встретилась с ним глазами.

– Неудивительно.

– Значит, вы останетесь?

Надежда была написана у него на лице.

В эти краткие мгновения Аннализа увидела в глазах Глена море возможностей – свое собственное будущее. А вдруг после Томаса тоже есть жизнь. Что, если достаточно было всего лишь уехать из Портленда.

– Кажется, я готова к переменам, – наконец ответила она. – По крайней мере, в этом я уверена.

Глен радостно улыбнулся – словно знал, что ее будущее здесь.

– Пойдемте осмотрим дом.

– А как здесь живется не в сезон? – спросила Аннализа, когда они обходили дом. – Местным, наверное, нравится.

Глен зажег лампу.

– Да, конечно, но здесь не так уж тихо, как вы, наверное, думаете. Холодно, но есть чем заняться.

Гостиная располагалась в середине, в самом сердце дома, и Аннализа сразу прикинула, что, возможно, поставит мольберт здесь. Несколько широких, идеально вымытых окон смотрели на океан. По словам Глена, Гертруда когда-то играла на пианино, которое стояло в углу. Возле камина лежала аккуратная стопка дров в ожидании осени. Изящная и яркая мебель навела Аннализу на мысль, что за украшение дома отвечала жена Уолта.

– Господи, ну и кухня, – ахнула Аннализа. – По-твоему, Nonna, ты справишься? А как тебе обеденный стол? Даже всех Манкузо во время субботнего ужина не хватит, чтобы его заполнить.

Nonna кивнула. Аннализа так и чувствовала, как роятся мысли у бабушки в голове. Если посильнее надавить, может, она и уедет из Миллза.

Аннализа представляла, сколько вдохновения ее здесь ждет.

От хозяйской спальни захватывало дух. Там стояла кровать с четырьмя столбиками, чудесный антикварный комод и в пару к нему – туалетный столик. В туалетной комнате находилась ванна на львиных лапах. Можно наслаждаться купанием, любуясь волнами за окном, если только Nonna не захочет эту комнату. Тогда Аннализа охотно уступит ее бабушке, а сама возьмет ту, что дальше по коридору.

– Как у вас со школами? – спросила она, заглянув в обширную гардеробную с множеством пустых вешалок.

Глен махнул рукой.

– Отличные школы и прекрасные учителя. Селия сможет ездить на автобусе. Здесь совершенно безопасно.

Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой, подумала Аннализа. И тут раздался громкий свист.

– Это еще что такое? – спросила она, бросив быстрый взгляд на Селию и бабушку, которые тоже навострили уши.

– О, наверное, пора обедать, – ответил Глен, сверившись с «Ролексом». – Это свисток с пожарной станции. Он всегда свистит в полдень и в девять вечера.