Когда развеются миражи

Матвей стоял на балконе, держа в руках стакан с виски и сигарету. Он видел, как Ариан и Юля направились по подъездной дорожке, что вела через сад и выходила на дорогу. Девушка что-то оживленно рассказывала его другу, при этом смешно жестикулируя, и смеялась. Смеялся и Ариан, откидывая голову, весело, заразительно, беззаботно. Они шли рядом, не касаясь друг друга, но этого и не требовалось, чтобы почувствовать, сейчас они — единое целое. Матвей никогда не видел супругу такой счастливой, какой она, должно быть, и была, но не с ним… С Арианом. Давно. Еще до их знакомства. Он никогда не интересовался, что связывало их, уверенный, все дело в Четвертинских, которые были дружны со Старовойтовыми, а ведь следовало бы! Его жена была влюблена в Ариана. Она любила его друга, и это открытие, расставляя все по местам, многое объясняло. Гончаров придумывал множество отговорок, пытаясь объяснить поведение Юли, а причина была до невозможности банальна. Его жена все эти годы бережно и свято хранила в своем сердце чувства к другому мужчине, его лучшему другу, единственному близкому человеку, доверием и дружбой которого он гордился и дорожил. И любил, как родного брата, которого у него никогда не было. И сейчас, глядя на них, понимал, Ариан отвечает ей взаимностью. Они уходили в ночь, а он, чувствуя, как все рушится, ощущал собственную беспомощность и невозможность что-либо изменить. Со всей безнадежностью Матвей понимал — следовало остановить их, удержать, не дать уйти. Сделать хоть что-то, но не дать случиться тому, что потом уже не исправить. Но мужчина не сдвинулся с места, продолжая стоять, сжимая в ладони стакан с виски и не выпуская изо рта сигарету. Безнадежность и отчаяние разрывали сердце, а душу сжигала ярость, ревность, боль. Он стоял, словно окаменев, не спуская глаз с удаляющихся фигур, и отчетливо понимал, сегодня, сейчас, в эти самые минуты он навсегда потерял друга и жену.

Гончаров смотрел им вслед, а в памяти всплывали те мгновения, когда собственные затаенные надежды казались реальностью.

Он хотел Юлю и получил. И какое-то время Матвею казалось, большего ему и не надо. Став его женой, девушка целиком и полностью стала принадлежать ему. Гончаров был уверен, с первой их встречи и по сей день только ему одному она всегда и принадлежала, по крайней мере телом. Но он прекрасно понимал, как мало это значит. И в какой-то момент ему стало этого мало. Он мог получить тело любой девушки, вопрос был лишь в цене, а вот сердцем Юли ему хотелось бы обладать. Много лет для него любовь не имела существенного значения. Более того, слыша очередное признание, он лишь иронично усмехался в ответ. Гончаров не верил в любовь и был убежден, это никогда не станет важным для такого человека, как он. Пока не понял, как много Шарапова значит для него. Много больше, чем все другие, с которыми он встречался, расставался или просто проводил ночь. И чем больше он узнавал ее, тем сильнее хотелось, чтобы эта девушка полюбила его. Гончаров не лукавил, когда однажды со свойственным ему цинизмом высказал девушке свое мнение относительно любви и брака. В таком уж обществе он жил и вращался. И по-другому, наверное, не мог. Но в первые месяцы супружества мужчина готов был пересмотреть свои убеждения, наконец осознав, что любит Юлю уже давно. Им ведь было так хорошо вдвоем. Он помнил, как они гуляли, ходили в гости к Старовойтовым. Допоздна засиживались в каком-нибудь уютном ресторанчике или просто шли в кино. Ездили на Воробьевы горы и ипподром. Посещали какие-то мероприятия или просто проводили вечера дома. А потом, спустя несколько месяцев, друзья позвали его в бар, и они засиделись. Он пришел домой под утро, купив по пути огромный букет. И, открывая дверь своим ключом, предполагал найти Юльку встревоженной, обиженной, разъяренной и возмущенной. Готов был выслушать все, что она думает о нем, его друзьях и поступке, дав точные характеристики всем и всему. И она, конечно же, была бы права. Телефон у него разрядился еще в начале вечера, а взять у друзей, чтобы позвонить ей, Гончаров забыл. Честно говоря, за разговорами и выпивкой он и не вспомнил о жене. Но готов был признать свою вину и загладить ее всеми возможными способами. Но когда он вошел, его встретили тишина и приглушенный свет бра, заботливо оставленный в холле. Жена мирно спала, а утром, улыбаясь, как всегда, поблагодарила за цветы и попотчевала крепким кофе, видя его состояние.