Когда тают льды: Путь Велены

Но радости не получалось: помимо переживаний внутренних, навалились препятствия внешние. В отличие от говорливых да цепких ошских торговцев, кристарские лавочники лишь подозрительно щурились, когда Велена заходила к ним с мороза, не торопясь ни приветствовать, ни, собственно, отпускать свой товар. Купить необходимое оказалось той еще задачей: сикирийскую колдунью в Кристаре признавали не все. И если с?едью она отоварилась без особых проволочек – торговцы оказались сплошь мужчинами, а с ними разговор клеился куда быстрее – то в лавке c тканями молодой колдунье пришлось нелегко: хозяйка с дочерью на вопросы отвечали нехотя, сквозь зубы, разглядывая сикирийку со странной смесью презрения и ловко с?рываемой зависти. Колдунья приобрела лишь тёплую шаль жуткой коричневой расцветки, да и то по возмутительной цене – не будь нужда такой сильной, а морозы в Кристаре столь крепкими, ни за что не наступила бы на горло собственной гордости.

Впрочем,и Велена не удержалась от ответного жеста благодарности: прищёлкнула пальцами, бормоча непонятицу, которая ничего общего с магическими формулами не имела, да притопнула ногой для острастки, слегка всколыхнув твердь каменного пола. Еле ощутимо – стихия земли всегда давалась сикирийке тяжело – но неприветливым хозяйкам хватило: побелели, как снег, пооткрывали рты, видимо, для проклятий или возмущения, но так и не вымолвили ни слова. Колдунья, в свою очередь,тоже: молча подхватив корзину, вышла из лавки с загадочным да презрительным выражением на лице. Тем самым, вероятно, обрела себе худших врагов, которых может иметь женщина – завистниц, которым прижали хвост – но в жизни своей Велена совершала ошибки и пострашнее. Да и поругаться, положа руку на сердце, с кем-нибудь в этот миг страстно хотелось.

- День-то до чего погожий, - поприветствовали её со стороны. Обернувшись, колдунья увидела отца Кристофера: духовник стоял у пристани, опираясь на перила,и, жмурясь, смотрел на плескавшиеся о причал волны. - Теплеет. Обманчивая стонгардская весна – хуже времени не придумаешь! Надеешься на солнце – получаешь предательские заморозки. Хочешь травы под ногами – но время, когда тают льды, приносит лишь паводки да ледяные реки с гор. И всё же на душе радостно: близок конец зимы!

Велена медленно пoдошла, коснулась рукой перил, заглядывая в лицо кристарского исповедника. Духовных лиц полагалось, кoнечно, приветствовать по-особому – протянуть скрещенные ладони, принять благословение – но колдунья обычаев не знала, а потому предпочла интуитивное бездействие: незнающим простится. Да и начинать, как ей казалось, следовало не с внешнегo, но с внутреннего.

- А ты и в самом деле крепче, чем кажешься, дочка, - вдруг лучисто улыбнулся отец Кристофер, отводя взгляд от воды. - Я-то думал, свалит тебя болезнь или слабость в здешних-то суровых краях – ан нет… Права была моя Октавия! Она в тебе увидела силу, которой не разглядел я.

Велена улыбнулась в oтвет, пожала узкими плечами:

- Сила проявляется тогда, когда без неё не выжить. Вот мастер ?oоргх в гильдии говорил: там, где удобство – там нет мужества. Нет мужества – нет силы. Мол, чем труднее условия,тем поразительнее результат. Мы тогда сочли его сумасшедшим.

- Худшее из гонений – когда нет гонений, – задумчиво согласился отец Кристофер. – Человек расслабляется, позволяет себе впустить в сердце леность ко всякому доброму делу… Вот ведь чудеса, – встрепенулся вдруг духовник, - даже в колдовской гильдии учат порой правильным вещам! Настолько близким к истине, что невольно сомнения одолевают – да лишь с молитвой и успокаиваются. Верно говорили исповедники древности: непонятное уму и сердцу – не хули, но и не принимай, пока не изучил да не понял, что за штука перед тобой.

- Мастер Рооргх часто рассуждал о подобном, - припомнила Велена, - за что мы его и не любили. Скучно ведь. А теперь… его слова помнятся, отчего-то. А то, что мастер Грег говорил – почти стёрлось…

- Мастер ?ооргх – друг госпожи Иннары, дурному научить не должен, - кивнул исповедник, присаживаясь на потемневшую от влаги лавку у причала. – Но и безоговорочно истинным я бы его учение не назвал. Потому как талантливый человек талантлив во всём: сколь упорен в добрых помыслах, столь изощрённо жесток может быть и в злых. Это тяжкий труд – всю жизнь следить за собой. И между прочим, мастер Рооргх оказался одним из немногих, кто не поддержал мою идею, – пожаловался исповедник. - Про знак Великого Духа поверх метки Тёмного. Жало в плоть для магов высшего круга…

- Так это вы придумали? - поразилась Велена,тоже опускаясь на лавку. Тяжёлую корзину поставила на расчищенную мостовую, запахнула подол шубы на коленях. - А мы всем отделением Деметру Иннару проклинали…

Отец Кристофер сокрушённо покачал головой, вздохнул с сожалением и горечью.

- Бедная Деметра, - посетовал исповедник, – но ей пришлось этот удар взять на себя. Кто бы поверил предложению вздорного старика?