Когда-то там были волки

Это был мой первый выстрел дротиком с самолета. Я работала на Аляске в Национальном парке Денали много месяцев и боялась того момента, когда придется спустить курок и пульнуть в волка ампулу с транквилизатором, не зная, что случится со мной после этого, но оставалось только положиться на судьбу. Так что мы взлетели. Мне показали, как свеситься с кресла в сторону, чтобы, когда мы снизимся и окажемся близко к земле, сделать удачный выстрел; и вскоре мы нашли волчицу, скачущую по травянистым прериям, и я прицелилась, призвав на помощь все знания, полученные в многолетних тренировках на раскрашенных мишенях под руководством отца, учившего меня замедлять дыхание, расслаблять руки, смотреть в прицел и жать на спусковой крючок. Дротик вонзился в волчицу, и я ахнула, когда она упала на землю; я смотрела на нее и чувствовала, как ноги становятся ватными, а грудь жжет от удара. Мне повезло, что я была пристегнута.

К тому времени, когда самолет, покружив, приземлился, я уже пришла в себя. Нильс, который был со мной, первым бросился к упавшей волчице. Мы присели около нее, но она не дышала. Дротик прострелил ей легкое и убил ее.

Мои легкие тоже перестали дышать, но я не знаю, из-за моего синдрома или от неуемных рыданий. За все проведенное в лесу время я ни разу не убивала живое существо. Сидеть там и гладить шкуру мертвого животного было невыносимо. Я наблюдала за этой волчицей месяцами, изучала ее, заботилась о ней. Я начала сомневаться, правильно ли мы поступаем. Не слишком ли сильно мы вмешиваемся в жизнь зверей? Мы пытались их спасти, но иногда убивали. Мы топтали землю и уничтожали живое у нас под ногами, мы были слишком людьми и недостаточно животными.

Дома, в квартире, которую я делила с Эгги и Гасом, я заперлась в ванной и плакала в душе так долго, что Гас начал колотить в дверь, решив, что я упала в обморок. Потом Эгги много дней спала в моей постели вместе со мной, несмотря на возмущение Гаса. Он высказывал ту же точку зрения, что и мама: мне нужно развивать толстокожесть. Такая ведь у меня работа. Когда имеешь дело с живыми существами, порой происходят несчастные случаи.

Через неделю Эгги заставила меня отвести их на пешую прогулку по маршруту, о котором я ей уже все уши прожужжала. Поскольку раньше сестра отказывалась от моего предложения поити в поход, это была явная попытка подбодрить меня, но я не стала возражать, потому что мы проводили мало времени вместе. Новая жизнь закружила меня в водовороте. Эгги, со своей стороны, начала изучать лингвистику, и наше расписание редко совпадало. Итак, мы отправились в заповедник, где я работала, и Гас, как всегда, потащился с нами.

Когда мы с трудом забирались по склону на вершину холма, я с замиранием сердца ждала, когда перед нами откроется великолепный вид. Целый мир осенних красок. Пышная роскошь. Один покатый склон покрыт лиственницами, тополями осинообразными и волосистоплодными, и кроны так пожелтели, что это пламя с огненно-оранжевыми языками резало глаз. Еще там росли березы бумажные с яркими красными листьями, и все пространство испещряли островки вечнозеленых елей. По другую сторону озера пейзаж больше напоминал тундру — холмы, поросшие кустарниками вишневого и красного цвета, сбегали по откосам в объятия озера Вондер с мерцающей сиреневой водой под небом с золотыми и пурпурными полосами заката. И надо всем этим проступала в дымке покрытая снегом вершина горы Денали, будто накрахмаленная и умопомрачительная в своей немыслимой громаде.

Никогда, ни раньше, ни после, не видела я такого божественного пейзажа.

Эгги, тяжело дыша, остановилась на вершине. Ей удалось выдохнуть «Ох», и потом вновь воцарилось молчание.

— Мы увидим животных? — спросил наконец Гас.

— Может быть, — ответила я. — Если повезет. Давайте разобьем лагерь.

Позже мы рассказывали истории, сидя вокруг костра. Эгги с наслаждением расписывала Гасу, как в детстве мы с ней менялись местами, чтобы проверить, заметит ли кто-нибудь. Никто не замечал — ни учителя, ни друзья. Только мама.

— И часто вы это проделывали? — Испросил Гас.

— Нет, — ответила я.

— Постоянно, — сказала Эгги. — Инти стыдно вспоминать, что ей это очень нравилось.

Я покраснела, радуясь, что в тусклом свете костра этого не видно.

— А что именно тебе нравилось? — уточнил Гас.

Я задумалась, отчетливо вспоминая те времена. Правда была проста: жизнь вокруг Эгги всегда била ключом, она много общалась. Примеряя на себя ее одежды, я чувствовала себя более живой, чем в собственном образе.

Гасу, однако, я ответила:

— Было интересно, получится ли у меня. Наверно, мне было просто весело.

— Как вам это удавалось? Потому что вообще-то вы, девчонки, совершенно разные…

— Это называется актерское мастерство, дорогой, — заметила Эгги.

— Я знаю сестру так же хорошо, как и себя, — добавила я. — Поэтому мне нетрудно прикинуться Эгги.

Разговор на эту тему, по-видимому, доставлял Гасу удовольствие.

— Будь у меня брат-близнец, я бы без конца морочил людям голову.

— Мы это учтем, — пробормотала Эгги.

— А надо мной вы никогда так не шутили? — спросил он.