Когда-то в Минной гавани

Первым делом по наущению Сира Питерского курсанты прячут все свои съестные припасы в верхнюю железную тумбочку. Во-вторых, устраиваются на ночь на средний труднодоступный для крыс, как сверху, так и снизу, ярус. Ну, а в-третьих, сняв, как и положено, с себя верхнюю одежду, способную привлечь внимание грызунов, с головой забираются под одеяло, плотно подвернув его со всех сторон под матрас.

Одним словом, на этот раз, курсанты, кажется, подготовились к встрече с Ларуней, как следует, и та, похоже, почувствовав эту напряжённость в их покоях, решила, не торопиться возвращаться к ним, дав им спокойно уснуть.

— Ты что-о-о… с ума сошёл? — возмущенно на весь кубрик в кромешной темноте сквозь зубы цедит Макар, проснувшись, видимо, от нечаянного толчка в спину.

— Да ничего я не сошел, — обиженно трёт быстро надувающуюся шишку на лбу от удара при вскакивании о верхнюю койку Стариков. — По мне, кажись, опять кто-то бегает.

— Кажись, кажись, — несколько успокоившись, ворчит тот.

— Креститься нужно, когда… кажется, — в шутку подхватывает Билл, спускающийся в этот момент в кубрик по трапу из офицерской кают-компании, где долго-долго не мог оторваться от финских развлекательных передач, принимаемых здесь на корабле на специально сконструированную местными умельцами антенну.

— Сам крестись, — сердито огрызается в ответ Феликс, — и вообще…

— Да, тихо ж вы все… — вдруг неожиданно воинственно включается в разговор Пашка и, бойко выбравшись из своего укрытия, с фонарём и ботинком в руках подскакивает к Старикову, — лежи смирно, не спугни!

Спустя секунду «вооружённые до зубов» ботинками курсанты в боевом весёлом возбуждении окружают Старикова.

— Да вы что… с ума сошли? — непроизвольно вжимается в скрипучий пружинный матрац. — Вы на кого охоту устроили?

— Да не дрейф, казак, — подбадривает его Билл, — атаманом будешь.

— Сейчас мы с твоей Африканкой живо разберёмся, — шепчет из-за его плеча Макар. — Она, похоже, и впрямь тебя полюбила.

Включив свет, Билл одним рывком срывает с обезумевшего от страха Феликса одеяло, и три пары толстых каучуковых каблука матросских «гадов» зависают прямо над ним. К счастью для последнего в койке у него никого, кроме него самого, естественно, не обнаруживается.

— Феликс, да ты… просто лунатик? — суетливо ощупывая каждую складку простыни, наволочки, матраса, а заодно и его безразмерных трусов-парашютов, выдыхает Макар.

— Да сам ты… лунатик, — беззлобно огрызается Феликс.