Когда-то в Минной гавани

Ни на одном корабле мира нет ни одной более важной должности, чем должность старшего помощника командира корабля (капитана). Всё материально-финансовое хозяйство любой «посудины» именно на нём, а оно, нужно прямо признать, на всех даже самых небольших кораблях весьма немалое и беспокойное. Успешность выполнения экипажем поставленной боевой задачи всегда на 50 процентов зависит исключительно от старпома, отсюда и такое трепетное отношение к нему: уважение и… страх!..

Свободных мест в кубрике оказывается много — весь кубрик.

Личный состав Юрковского, похоже, расположился в дальнем кормовом жилом отсеке, как говорится: поближе к камбузу (корабельной кухне) и подальше от начальства (офицерские каюты, располагают поблизости с ходовой рубкой).

Аккуратно заправленные койки тремя тесными ярусами от потолочной переборки до палубы спадают вниз.

Курсанты после суточного переезда сюда устали и с удовольствием, не раздеваясь, валятся на нижний ярус, живо и громко обсуждая последние — то есть, крайние, как говорят в училище — события дня. Лишь курсант Стариков, любитель всего возвышенного романтичного по привычке лезет на верхние этажи коек, где, устроившись, тут же проваливается в сморивший его сон. Впрочем, выспаться-то ему как раз и не удаётся: во сне он всё время бегал по какому-то нескончаемому полю с высокой шершавой травой, надоедливо забирающейся ему, то за шиворот, то в рукава.

Знал бы он, что это за трава!

— Экипаж, подъем! — на самом интересном месте, когда он уже было, смирился с неудобствами, влетает в его сознание команда вахтенного у трапа. — Личному составу «Большой сбор»!

Курсанты вслед за экипажем выскакивают на верхнюю палубу, занимая, как и положено в таких случаях, своё место в конце строя на юте.

— О-о-о, кто к нам пожаловал? — с сарказмом разводит руками коренастый моряк, старшина первой статьи с залихватски заломанным на затылок тёмно-синим рабочим беретом, по-видимому, самый опытный среди оставленного экипажа. — Каким это ветром к нам на списанную посудину небожителей занесло?

— Восточным, восточным вестимо, — поддержав шутливый тон, отзывается Стариков. — Направлены на самый прославленный боевой тральщик Балтики для прохождения практики из стольного града… Питера.

— У-у-у, земляки, — расплывается старшина в улыбке, — я ж тоже из Ленинграда, с Петроградки, почти три года дома не был, — тянет руку. — Ну, как, как там мои родные островочки: Заячий, Елагин, Крестовский? И идут ли по-прежнему на Гроте баталии гардемаринов с кадетами?