Когда цветут эдельвейсы

Когда это произошло? Кто знает... Может, с тех пор, когда Колька случайно подарил им свою улыбку, бросил незначительный комплимент: «Эх, девчонки-красавицы! Когда вы только успели вырасти?» Забились у подруг сердечки. Загорелись глазки. Попались в умело расставленные сети Рита и Валя. Мгновенно, в одну секунду, как и было задумано. И хотя, кроме этого, между ними и Колькой ничего не было, юные девичьи души защемила тоска, напала бессонница, а по ночам стали грезить о чистой любви.

Влюбились обе. В одного. Что поделаешь? Так бывает, сердцу не прикажешь. Рита призналась первая. А у Вали забурлила весенняя, полноводная речка ревности. Как быть, если об этом она хотела сказать раньше, но не успела? Чтобы не обидеть подругу признанием, пришлось спрятать свою влюбленность где-то глубоко внутри себя, под семью замками. Может, до поры до времени, а может, навсегда. Она молчит.

Рита, кажется, догадывается, что у неё есть соперница, хочет вызвать на откровенный разговор, но та старается уйти от ответа или просто отмалчивается. Поэтому у подруг в последнее время натянутые отношения, похожие на стонущую звенящую струну гитары, готовую вот-вот лопнуть. Девушки понимают, что долго так продолжаться не может. Всё тайное когда-то становиться явным. Неизвестно, что будет потом и как сложится их дружба.

Да, у Вали был разговор с Колей. Непродолжительный, но впечатлительный. С небольшим секретом, о котором девушка не может рассказать подруге, иначе та будет ей завидовать.

Третий урок. Химия. После звонка десятый «А» долго не мог угомониться. Да и зачем? Добрая Анна Петровна проводит уроки «на плаву»: без строгости, редко кого из учеников наказывая отрицательными оценками. На её уроках всегда шумно. Зная добрый нрав педагога, большинство мальчишек занимаются чем хотят, а кто-то из девчат успевает дважды подкраситься. На своих учеников она смотрит благосклонно, с улыбкой, понимает, что дисциплину уже не закрепить, так пусть хоть кто-то вслушивается в предлагаемую тему.

После короткого приветствия и опроса присутствующих оказалось, что класс не подготовлен к уроку, к тому же доска грязная, тряпка сухая.

— Кто дежурный? — поглядывала из-под очков на десятиклассников Анна Петровна.

— Ну, я, — после некоторого куража поднялся из-за последней парты Петров.

— Почему доска в отвратительном состоянии?

— Мне с ней не ночевать, — усмехаясь, дыхнул на окружающих застоявшимся табаком.

— Понятно, — зная, что с ним бесполезно спорить, учительница посмотрела перед собой. — Суханова! Сходи, пожалуйста, намочи тряпочку!

Валя и Рита сидят вместе за первой партой, у двери. В большинстве случаев за исполнением просьб учителя обращаются к ним. Валя встала, взяла сухую тряпку, вышла из класса. В коридоре кое-где слышны поспешные шаги опоздавших учеников. За закрытыми дверьми громкие голоса преподавателей.

Намочить тряпку для доски ходят к техничкам, в конец коридора, там, под лестницей, стоит бак с водой. Сходить туда и обратно можно за одну минуту.

Думая о чём-то своём, Валя заторопилась по коридору, мягкие валенки глушат лёгкие шаги. Она услышала, как по каменной лестнице стучат тяжёлые ботинки. Вероятно, со второго этажа спускается кто-то из старшеклассников. А может, директор школы? Не обращая внимания, Валя зашла в подсобку, склонилась над бачком, быстро намочила кусок материи, прополоскала, собралась возвращаться, но шаги уже за спиной. Кто-то подошёл сзади, остановился рядом. Валя повернулась и замерла перед широкими плечами Коли.

Если протянуть вперёд ладонь, она ляжет ему на грудь. Он смотрит свысока, в глаза Вали, улыбается, наклонив голову набок. В руках юноша теребит сухую тряпку. Вот он прищурил глаза, сверкнул белыми рядами зубов:

— Что, кареглазая? Тоже на вахте? Как и меня, заставили доску мыть?

Стоит Валя перед Колей как ученица, не выполнившая задание. Непонятная робость сковала тело, она не может сказать ни слова, сделать шаг в сторону. Не могла себе девушка представить, что когда-то вот так близко будет стоять перед понравившимся ей юношей, как не могла понять того, что с ней происходит.

— Не бойся, кареглазая, я сам тебя боюсь... За глаза твои цыганские, за взгляд твой смелый! — вдруг перестал улыбаться Коля. — И в кого только ты такая красивая родилась?

Вспомнила Валя, что где-то уже слышала такие фразы. Слишком общеизвестные слова срываются с губ Николая. Хоть и горят щёки, приятно слушать его речи, но предосторожность прежде всего:

— Всем такие слова говоришь или через одну?

— Что ты! Ты — первая, — таинственно понизил голос Коля, а глаза смеются, выдавая обман.

— Ладно, пропусти меня. Мне на урок надо, — шагнула в сторону Валя, но пройти мимо не смогла, слишком мало места в подсобке.

— Постой со мной, — просит Коля. — Когда ещё вот так, наедине, увидимся?

— Незачем нам с тобой видеться.

— Как это — незачем? Дозволь любоваться тобой хоть на расстоянии.

— Пропусти...

— Подожди, постой, выполню просьбу учителя, вместе пойдём.