Когда ты исчез

Пухлые коричневые конверты на имя Саймона приходили уже не в первый раз, но я старалась их игнорировать, запихивая в ящик кухонного стола подальше с глаз. Даже не подумала проверить остаток на счете.

Прежде мне не доводилось решать вопросы, связанные с деньгами. Финансами занимался Саймон. Я с радостью спихнула на него эту обязанность, совершенно искренне полагая, что он привел счета в порядок и обеспечил нам крышу над головой. Какая же я дура…

Неладное я заметила, только когда мне вернули первый чек. Тот лежал у нас под дверью на коврике через два дня после того, как я выписала его кассиру на заправке. Вскоре в почтовый ящик упали еще два письма от поставщиков газа и электричества.

Однако истинный масштаб проблем я осознала, когда в супермаркете не приняли мою карту. До меня наконец дошло, что пора вытаскивать голову из песка. Я увязла глубже некуда. Холодильник был практически пуст, а продукты для ужина пришлось оставить в тележке.

Я набралась смелости, взглянула на банковскую выписку — и тут же об этом пожалела. Оказалось, я влезла в безумный перерасход; даже не думала, что такие цифры вообще существуют.

Зарплата Саймона покрывала наши обычные расходы, но откладывать на черный день нам удавалось редко. Когда-то они со Стивеном договорились, что, пока фирма не выйдет на определенный порог прибыли, они будут выплачивать себе из доходов чисто символическую сумму. Теперь, когда Стивен остался у руля один, ему с трудом удавалось держать компанию на плаву. Лишних денег практически не было, и их в любом случае не хватило бы пережить засуху. А после трех месяцев бесконтрольных трат краник и вовсе перекрыли…

Несмотря на бардак, наш дом был такой же частью семьи, как и жившие в нем люди. Теперь, если не объявится фея-крестная, мы вот-вот его потеряем.

Я вовсе не была идиоткой и, как и все, любила посплетничать, поэтому знала, что говорят обо мне в городе. Я видела, как отворачиваются люди, не зная, что сказать. Слышала шепотки в школьном дворе, когда меня обсуждали другие мамаши.

Все думали, что Саймон меня бросил. Я бы и сама так думала на их месте.

Поэтому я решила обратить ситуацию себе на пользу и на встрече с менеджером банка притворилась «брошенкой», уповая на то, что не знала о своих долгах. Не без угрызений совести я разрыдалась прямо у него в кабинете. И это сработало!

Менеджер предложил еще восемь недель отсрочки, дав в общей сложности четыре месяца на то, чтобы расплатиться с долгами — иначе потом дом все-таки отберут. На радостях я была готова его расцеловать.

Я поспешила домой, ругая себя за то, что упустила ситуацию из рук. Уселась в столовой, завалив весь стол старыми письмами с большими красными буквами, неумолимо подтверждавшими наличие финансовых проблем. Подбодрившись немного вином, стала перебирать бумаги. Буквы кружились в бешеном танце, заставляя осознать глубину ямы, вырытой, пока я была занята другими делами. В конце концов я подсчитала, что мои расходы превышают доход втрое. Как бы я ни старалась экономить, долги будут только расти.

Тот факт, что Саймон в глазах властей не умер, а пропал без вести, не позволял мне оформить социальную поддержку. Я угодила в серую зону, которая не регламентировалась черно-белыми законами. Я не могла получать пенсию как вдова, поскольку не было зримых доказательств его смерти, и не состояла на бирже труда, поэтому не имела права претендовать на пособие по безработице. Мне полагалась лишь какая-то мизерная выплата на детей, и этих денег все равно не хватило бы надолго. Я очутилась между молотом и наковальней.

В мареве разочарования я хлебнула еще немного вина, хотя лишняя жидкость и без того сочилась из глаз. Я злилась на Саймона за то, что он бросил меня в нищете, и на себя — что ничего не замечала.

Надо было срочно что-то менять. Хватит себя жалеть, пора примерять роль кормилицы семьи.

Первым делом я продала машину — все равно мы на ней почти не ездили; потом неохотно заложила свои украшения, включая дорогие кольца — обручальное и помолвочное. Я не снимала их ни разу за все годы, что мы с Саймоном прожили вместе: даже во время уборки или ремонта, когда мы драили двери, красили половицы или таскали бетонную плитку. Стоило потереть подушечкой пальца гладкий ободок, и все беды теряли смысл. Я носила их даже при беременности, когда у меня опухали пальцы. С пропажей Саймона кольца стали самым грустным напоминанием о муже. Единственное, что удерживало меня от слез в ломбарде, — это надежда выкупить их обратно, когда я встану на ноги.

Остатки по ипотечному кредиту помогла выплатить фирма барахольщиков, которую я нашла в телефонном справочнике. Я упросила их приехать поздно вечером — чтобы соседи не видели, как чужие люди увозят наше имущество.