Когда улыбнется Ганеш

«Азад Гомантак Дал» сплачивала вокруг себя патриотов. Создавались хорошо законспирированные пункты боевой подготовки. В июле 1954 года Лаванде и его друзья повели вооруженных патриотов на штурм Нагар Хавели. В течение восьми дней этот уголок, находящийся в стороне от основной территории Гоа, был освобожден от колонизаторов. Вернуться туда португальцы уже не сумели: индийская армия вошла в Нагар Хавели и надежно защитила патриотов от мести португальских колониальных властей.

— Завершив операцию, мы возвратились на территорию, контролировавшуюся португальцами, — продолжает Лаванде. — Мы были уже мощной организацией, в которую входили представители различных политических партий. Мы поддерживали и тех, кто боролся с колонизаторами лишь методом сатьяграхи, и сторонников усиления боевых действий. Активную деятельность развернула Всеиндийская организация содействию освобождения Гоа. Чувствуя приближение развязки, колонизаторы усилили репрессии. Я был приговорен к тридцатилетнему заключению вне Гоа, основательно ознакомился с тюрьмами Анголы и Мозамбика, но сумел бежать и тайно вернуться в Панджим.

В 1960 году на конференции борцов за свободу Азии и Африки представители различных португальских колоний обратились к правительству Джавахарлала Неру с просьбой ускорить освобождение Гоа, которое явилось бы серьезной поддержкой для патриотов Анголы и Мозамбика. Год спустя, исчерпав все мирные средства, Индия предприняла знаменитую операцию «Виджайя» и освободила Гоа. В течение нескольких дней рухнуло возводившееся веками здание португальского господства в этой части Индии.

— Мы подготовили для этого почву, — заключает Лаванде. — Мы — это и католики, и индусы, и конгрессисты, и, конечно, коммунисты.

Мы скользим взглядом по голубоватой ряби Мандови. Немало ее воды утекло в океан с тех пор, как Лаванде и его друзья начали свою одиссею борьбы. Два десятилетия свободы не прошли даром для ее берегов. Перемены коснулись всех сторон жизни и быта, экономики и культуры. Но самая главная перемена — отсутствие иностранного гнета, возрождение попранного человеческого достоинства.

* * *

Волна медленно подбирается к берегу, встает на дыбы и уже смешанная с песком, разбивается у самого носа черного катамаранчика, борт которого украшен белым изображением слоноголового Ганеша. Здесь, у берега, океан отдает зеленовато-бутылочной мутью, а вдали он кажется пронзительно синим, и взгляд скорее угадывает, чем чувствует, необыкновенную прозрачность этой сини.

Два тощих и гибких рыбака стаскивают катамаран-чик на воду. Часа через три-четыре, если Ганеш проявит к ним благосклонность, они вернутся с уловом: парой акулят, рыбой-молот, тремя десятками круглых серебристых рыбешек. Их встретят такие же жилистые женщины с корзинами, в которых улов будет отнесен на рынок. Так было 500 лет назад. Так было вчера. И так — сегодня. Океан кормит людей, но держит их в напряжении, заставляет выбиваться из сил, уносит жизни.

Но сегодня в отношениях Индии с Индийским океаном возникло много нового, хоть и уживается оно пока со старым. Достаточно бросить взгляд на причалы, портовые сооружения, стапели Бомбея, Кочина, Мадраса, Калькутты, чтобы увидеть это новое — сложную современную технику, торговые, рыболовные, исследовательские суда, корпуса институтов, лабораторий. Особенно многого добилась индийская океанография.

У самого Панджима, в местечке Дона Пула, расположен национальный институт океанографии. Белоснежный шар с фотоспектрометром на башне главного здания, виден с судов задолго до того, как они подходят к берегу. С особым чувством смотрят на него с «Гавешани», хоть и приписан этот могучий красавец к калькуттскому порту. Ведь ученые на его борту — соратники и коллеги тех, кто сидит в уютных кабинетах института, ведет научную работу в его лабораториях. «Гавешани» значит «Исследователь». Это океанографическое судно — гордость индийских ученых. Оно оборудовано замечательными современными приборами.

Институт, подведомственный Совету научных и промышленных исследований, был основан в 196-6 году, вскоре после освобождения Гоа. В здании с белым шаром находится его, так сказать, штаб-квартира. Отделения института действуют также в Кочине, Бомбее, Валтаире. Семь секторов института разрабатывают проблемы физической, химической, биологической и геофизической океанографии, приборостроения.

Мистер В. В. Р. Варадачари, заместитель директора института, предлагает мне чашку клейкого чая с молоком. Скромность, отличающая людей его круга — ученых, в большой мере присуща и ему. О достижениях института говорит сдержанно, но вместе с тем доходчиво и обстоятельно.