Когда в Чертовке утонуло солнце (СИ)

— Здесь похороним.

Работа не заняла много времени: сменяя друг друга, стражники быстро вырыли глубокую могилу, опустили в неё тела, забросали землёй и, аккуратно разровняв получившийся холмик, прикрыли его кусками ранее срезанного дёрна.

— Как знать, не появятся ли тут теперь ещё два новых призрака, — задумчиво заметил капрал.

* * *

Они вернулись в кордегардию и пан Соботка, прихватив с собой Макса, немедленно отправился к командору доложить о выполнении задания. Брунцвик выслушал доклад, кивнул, и собирался уже снова погрузиться в чтение каких-то бумаг, когда младший страж подал голос:

— Разрешите, пан командор?

— Что у вас?

— Позвольте завтра пойти с назначенной в Йозефов десяткой.

Рыцарь отложил листы и внимательно посмотрел на парня.

— Зачем? — спокойно поинтересовался он.

— Мне необходимо переговорить с рабби Лёвом.

— Вот как? Решаете личные дела за счёт служебного времени? — прищурился Брунцвик.

— Никак нет, пан командор. Назначенному капралу всё равно нужно будет увидеться с рабби Лёвом, чтобы узнать новости и оценить обстановку. А у меня всего один вопрос.

— Даже один вопрос может иногда растянуться на целую ночь, — заметил рыцарь, всё ещё разглядывая подчинённого. — Зачем вам рабби Лёв?

Максим замялся. Пан Соботка, по-своему истолковав его смущение, спросил:

— Пан командор, разрешите идти?

— Идите.

— Я могу сказать и при пане капрале, — поспешил заверить их Макс.

— Ну, говорите, и ступайте тогда оба.

— Мне нужно узнать у рабби Лёва, что случилось с моей женой, — выдал парень, глядя на одну из ножек рабочего стола рыцаря. Посмотреть сейчас в глаза командору или пану Соботке его бы не заставила никакая сила на свете. Однако он почти физически ощущал две пары впившихся в него глаз — а когда прошли первые мгновения тишины, вдруг понял, что в этих глазах нет ни капли враждебности или презрения.

— Так бы сразу и сказали, — произнёс Брунцвик. Потом, похоже, обменялся взглядами с капралом, потому что Соботка сделал шаг вперёд, будто ожидая приказа, или намереваясь что-то сказать.

— Я ещё не думал, кого отправить завтра в Йозефов. Но вы, Резанов, вроде бы сдружились с паном Шусталом?

— Да, пан командор.

— Тогда его десятка и пойдёт в Еврейский город. Вы, думаю, уже в курсе, что нести стражу там никто не любит, потому что в лабиринте Йозефова всё куда сложнее и опаснее, чем в других местах?

— Да, пан командор.

— Я говорю это к тому, Резанов, чтобы вы понимали: служба — прежде всего. Личные дела, даже самые деликатные, вторичны. Я официально разрешаю вам встретиться с рабби Лёвом, когда завтра вечером вы отправитесь в Йозефов. Надеюсь, вы получите ответы на свои вопросы. Но в случае, если возникнет хоть малейшая угроза для жизни ваших товарищей, я официально же приказываю вам забыть обо всех личных заботах, и прежде всего выполнять свой долг. Признаться, мне было бы куда проще пригласить пана Бецалеля в кордегардию и устроить вашу встречу здесь. Но, во-первых, рабби Лёв сам себе на уме. А, во-вторых, у меня нет и не будет любимчиков, — строго закончил Брунцвик. Потом, подождав, и не услышав никаких вопросов или возражений, закончил:

— Да и в целом несолидно такому человеку, как рабби Лёв, являться на вызов к младшему стражу. Хотя что-то мне подсказывает, что в вашем случае пан Бецалель вполне мог бы сделать исключение.

Глава 19 История пана Кабурека

Он сдержал слово и сразу после построения, на всякий случай спросив у командора разрешение покинуть казарму, отправился на Кампу. В гостиной дома водяного горели свечи, потрескивал огонь в очаге, и пан Кабурек сидел в кресле, вытянув к пламени ноги, с кружкой подогретого пива в руке. От кружки шёл сладковатый аромат липы.

Водяной не выразил ни капли удивления при виде зятя, только благодушно указал на второе кресло:

— Выпьете, пан Резанов? Что-то я малость простудился, кашляю весь день. Но этот напиток не только лечит тело — душу он тоже успокаивает.

Максим не стал уточнять, по каким признакам тесть определил в нём метания души, только стянул туфли и, устало ступая по натёртому до блеска полу, добрался к очагу. Здесь вместо прохладных досок под ногами оказалась приятная мягкость толстых плетёных половичков, изготовленных или самой Эвкой, или её сестрами.

— Благодарю. Долгий день получился.

— Что слышно про бандитов, напавших на пана Фауста?

— К сожалению, ничего, — развёл руками Макс. — Бандиты и бандиты. Кто-то их нанял, но как теперь поймать нанимателя — неизвестно.

— Поживём — увидим, — философски заметил Кабурек.

Тихо зашуршало платье, и запястья парня коснулась морщинистая, чуть дрожащая ладонь старухи. Супруга протянула Максиму кружку с пивом, легонько улыбнулась и скрылась на кухне.

— Пан Кабурек, можно задать вам нескромный вопрос?

— Попробуйте.

— А где же ваша жена?

Водяной помолчал, глядя в огонь. Сделал глоток-другой из кружки, пожевал губами, чуть поморщился — то ли от попавшей на зуб горошины перца, то ли от собственных мыслей. Потом вздохнул и коротко сказал:

— Умерла.

— Соболезную.