Когда восходит тень

Джуд закрыл глаза. Антон был прав в одном. Если его видение – правда, то Орден последнего света построен на лжи. Лжи, которую им рассказали пророки, – о своем происхождении. Лжи, которая означала, что пророки, а не свидетели и Иерофан виновны в веке тьмы.

Он не был уверен, может ли это принять. И он знал, что Пенроуз не может. Орден последнего света значил для нее все. Он был путеводным светом всю ее жизнь.

Одним ударом Антон хотел забрать это у нее. У всех них. Если Джуд не мог верить в пророков, в Орден, то во что верить?

– Нам всем нужно отдохнуть, – сказал Джуд. – Можем поговорить об этом утром.

Он не мог смотреть на разочарование от предательства в глазах Антона. И ярость в глазах Пенроуз. Он повернулся к палатке.

Пенроуз зашла следом за ним.

– Мне нужно поговорить с тобой.

– Это может подождать до утра.

– Не может, – возразила она. – Это касается пророка.

– Он в порядке.

– Но ты нет, – она вздохнула. – Я знаю тебя лучше других, Джуд. Я знаю, почему ты не можешь вернуть свой Дар.

– Почему же? – голос Джуда стал суровым.

– Потому что не можешь отдалиться, – ответила Пенроуз. – От него. Это затуманивает твои суждения.

– С моими суждениями все в порядке.

– Нет, неправда, – ответила Пенроуз. – Это снова как тогда с Гектором.

– Это никак не связано с Гектором, – огрызнулся Джуд.

– Ты его любил, – твердым голосом сказала Пенроуз. – Ты любишь пророка?

– Что? – спросил Джуд. Ему казалось, что из легких выбили весь воздух. – Это…

– Ты не можешь его получить, – сказала Пенроуз. – Не так, как тебе хочется.

– Как мне хочется? – переспросил Джуд. – С каких пор нам позволяется чего-то хотеть, Пенроуз?

– Мы все дали клятву, Джуд.

– Но ты выбрала это, – сказал Джуд. – Ты всю жизнь искала Орден. Ты хотела этой жизни, а я…

На лице Пенроуз отразился настоящий шок.

– А ты что?

Джуд собирался сказать «а я нет». Эти слова были готовы соскочить с его языка, и до этого момента он не понимал, насколько они правдивы. Он был близок к тому, чтобы отринуть свое наследие, долг, предназначение не потому, что не мог соответствовать им, но потому что больше в них не верил.

Когда-то его вера была всем. Но больше это не так. С тех пор как Антон ворвался в зал трибунала. А может, и раньше. Теперь он верил во что-то другое.

– Уже поздно, – сказал он Пенроуз вместо правды. – Иди поспи.

Она развернулась и вылетела из палатки, оставив Джуда одного.

Он положил Остроконечный Клинок и Камень Оракула перед собой. Реликвия Взора и Реликвия Сердца. Источники Дара. Антон сказал, что они ключ к тому, как остановить век тьмы.

Он снова поднял их, повесил меч на пояс, а Камень убрал в карман и вышел на улицу, направляясь к палатке Антона. Его охраняла Аннука.

Она кивнула ему.

– Ты рано.

– Не мог заснуть, – сказал Джуд. – Я заменю тебя. Хоть одному из нас нужно отдохнуть.

Аннука ушла. Джуд поколебался на пороге палатки, а потом подавил нервозность и вошел.

Антон сидел на кровати, поджав колени к груди. Он поднял взгляд на вошедшего Джуда, и мгновение они просто смотрели друг на друга.

– Сколько до следующей смены караула? – наконец спросил Антон.

– Чуть больше четырех часов, – ответил Джуд. – А что?

– Нужно двигаться быстро, если мы хотим от них оторваться, – сказал Антон, поднимаясь на ноги.

Джуд замер.

– Что?

– Нужно уходить. Я никогда не смогу убедить стражу, что мое видение – правда. Ты же слышал Пенроуз. Единственный вариант – покинуть их. Нужно остановить Иерофана. Нужно запечатать Врата.

Сердце Джуда колотилось. Он уже однажды покинул стражу, но тот выбор был сделал из-за отчаяния и страха. Он боялся потерять Гектора и боялся, что никогда не станет лидером, достойным Ордена.

– Джуд, – умолял Антон. Его темные глаза словно светились в тусклой палатке. – Я не смогу сделать это без тебя. Пожалуйста. Положись на меня. Ты уже раньше так делал.

Правда. Он доверился Антону в «Тайном источнике». Это было одно из глупейших решений, но…

Это привело их обоих сюда. Дало ему этого человека, вложившего свою жизнь в руки Джуда, доверившего ее охранять. Человека, который поцеловал его и сводил с ума, заставил сомневаться в своей вере. Человека, который медленно открылся Джуду и который смотрел на него не так, как другие. Который однажды попросил его пойти с ним. Джуд так и не ответил ему.

– В ту ночь в Керамейкосе, – неуверенно произнес Джуд. – Когда ты нашел меня в хранилище.

– Ты про то, когда я нашел тебя пьяным в хранилище? – спросил Антон, а на губах заиграла улыбка.

– Ты сказал мне, что тяжело верить во что-то, а потом разочароваться.

Он все еще помнил эти слова, и они пронзали туман его презрения к себе словно солнечный свет. Он помнил, как Антон произнес их, словно вызов. Чтобы Джуд сказал, что Антон не достоин быть пророком.