Когда возвращается радуга. Книга 1

Дядя упоминал не так давно, что франки вот-вот отбудут, лишь только окончательно снарядятся два корабля, направляющиеся в Александрию. Не ради единственного галла, конечно. Который то ли жив, то ли нет, а с несколькими отрядами в помощь тем, что не так давно подавили волнения, а теперь прочёсывают город и окрестности, отлавливая кучки бунтовщиков. Вот и повод — напроситься в новый поход, проверить обстановку, составить доклад султану, набрать свежего опыта для будущих учеников… Учебные корпуса янычарской школы достраиваются, занятия начнутся не раньше, чем через полгода, а дела и полномочия в своём бывшем округе он уже сдал преемнику…

Итак, главное — испросить у султана разрешение на собственные поиски, возможно внести для ускорения и часть собственных средств. Всё окупится, не деньгами, так упрочнением его репутации.

Голубятни ТопКапы и дворца наместника действуют исправно, как он слышал. Есть смысл — послать депешу для александрийцев, чтобы они уже сейчас собирали сведения о возможных гостях в бедуинских племенах. Глядишь, сэкономится время… Но послание придётся отправлять через Анталью, местные багдеды напрямую до Египта не долетят, если бы даже были оттуда родом. Стало быть, депеш готовить две: одну с пояснениями в Анталийское посольство, другую для отправки за море.

Впрочем, это если в Анталийских голубятнях найдутся почтовые птицы, завезённые из голубятен Александрии.

Что ж, на всё воля Аллаха.

— Так или иначе — ты получишь своего галла, несравненная, — сказал он вслух. — А я — получу тебя.

* * *

Нынешний месяц Шавваль, совпадающий по времени с европейским октябрём, выдался холодный и дождливый; казалось, что дядюшкин племянник, уехавший вслед за послами в знойную Александрию, забрал с собой не только обещание прекрасной вдовы, но и солнце, и тепло в придачу. Давно уже всем надоели нудные дожди и слякоть, и только добрая магия, живущая в доме прославленного лекаря, удерживала тепло от жаровен в зарешеченных, но в большинстве своём лишённых стёкол окнах, и не позволяла просочиться снаружи зябкой сырости. Старый управляющий всё чаще жаловался на ноющие в непогоду колени, перезрелые девы куксились и готовы были рыдать по любому поводу вместе с дождями, и даже Кизилка поддался осеннему настроению, шипя и ругаясь каждый раз по-кошачьи, когда ему после прогулок вытирали шёрстку и запачканные в грязи лапы, а затем демонстративно уходил от «злой» хозяйки к «доброму» хозяину, который подолгу засиживался в библиотеке, предоставив любимчику-коту особый стул с роскошной подушкой на сиденье. Али прибавилось работы. Теперь он куда чаще разминал спину престарелому эфенди, предварительно согрев в горячем банном пару, и научился ставить ему иглы на поясницу, измученную возрастными болями; самому табибу делать это было несподручно. В гильдию охранников нубийца приняли, но сейчас он числился в доме уважаемого Аслан-бея как на службе, хотя пару раз отлучался на недельные разовые задания, дабы узнать на практике методы работ местных профессионалов и не потерять форму.

С грехом пополам, но Ирис уже болтала на франкском наречии. За это время они с бывшими гаремными девами сдружились так, как, должно быть, ни за что не сошлись бы, оставаясь в залах Дворца Наслаждений, пропитанных запахом благовоний, праздности и беспричинной ревности одалисок. Впрочем… судя по письмам Нергиз, в последнее время Серале стало намного спокойнее. Новая фаворитка оказалась в милости у самой валиде, а если две властных и понимающих друг друга женщины правят вместе и в добром согласии — нетрудно догадаться, куда в одночасье денутся самые норовистые девушки гарема, до недавнего времени жаждавшие прорваться из толпы к ногам Повелителя, дабы их хотя бы заметили. Нет, волны Босфора лишний раз не всколыхнулись под зашитыми в мешки телами, до таких страстей не дошло; но вот ближайшее окружение Солнцеликого, особенно из числа обличителей и преследователей последних заговорщиков, внезапно и одновременно оказалось по второму, а то и по третьему разу женато, да так удачно! Благо, в этот раз у казначея не болела голова из-за приданого для «воспитанниц» султана, ибо казна ломилась от конфискованного имущества и золота. Оставшиеся в гаремных залах кроткие девы являли собой образцы послушания и угождения, а потому — им дозволялось танцевать перед Повелителем, ублажать его пением, стихами и, возможно, когда-то в недалёком будущем — и страстью на ложе, когда для прекраснейшей Марджины наступит предродовая пора, дабы не повредить будущим наследникам. Принцесса Анса-Ну-Рия, умнейшая девушка, не собиралась отговаривать Повелителя от скромных плотских радостей, но предпочитала держать сии развлечения под личным контролем, дабы оградиться от возможных неприятных сюрпризов. Её мужчина — вождь, не привыкший себе отказывать в простых наслаждениях… вот и пусть наслаждается, и сравнивает невольно бабочек-однодневок с той тигрицей, что ему волею судеб досталась.