Когда возвращается радуга. Книга 1

Да, Повелитель мог нагрянуть сюда и самолично. Что означало насущную ежесекундную необходимость в цветущем личике — пусть даже со следами скорби от долгой разлуки, что, впрочем, свидетельствует о страстных и неподдельных чувствах… О, да, прекрасная Гюнез любила. Она пылала страстью, она обожала того, кто одарил её толикой своего внимания, а, значит, и власти: икбал уже успела насладиться прогнутыми в поклонах спинами, угоднически склоняющимися при её появлении, завистью в глазах бывших подруг, желанием уловить малейшие её прихоти со стороны не только прислуги, но и самого капа-агасы… Даже неприязнь валиде сама по себе говорила о многом: похоже, всесильная Мать всерьёз обеспокоилась, заметив, наконец, реальную претендентку в султанши. А на меньшее — она, Гюнез, бывший «Цветочек», не согласна!

И когда, полгода назад, капа-агасы предложил ей весьма опасную сделку, откровенно предупредив, чем они рискуют в случае провала — она согласилась, не задумываясь. Бесшабашность молодости, уверенность в своих чарах, ум, находчивость, смелость — всё это замечательно, однако юной ученице в одалиски и двух недель пребывания в Серале хватило, чтобы понять: этого мало, чтобы пробиться наверх. Нужен реальный ш а н с, и не один: чтобы тебя заметили. Чтобы избрали. Чтобы не чинили препятствий. Чтобы отслеживали и устраняли возможных конкуренток… И многое «чтобы», в осуществлении которых новичку не под силу справиться в одиночку, а вот, заручившись поддержкой того же Главного Евнуха, у которого не только возможности — а это ещё не всё, что делает человека могущественным. У него ещё глаза и уши повсюду, у него — с в е д е н и я о том, кто чем дышит и что думает…

И ещё об одном размышляла «Цветочек», вступая в опасную игру. Махмуду, конечно, тоже хотелось ухватить свой кусок пирога, жирный-прежирный, и с сочной бараниной, и с драгоценнейшими специями… Дураку понятно, он делал её своим главным орудием. Тут хитроумная девица не обольщалась, и на песни о несравненной красоте, вскружившей голову даже кастрату, не повелась. Она для него — не более чем средство достижения цели. Что ж, тем лучше он станет её оберегать.

Единственное, чего она боялась — это Ока повелителя. Но Махмуд её успокоил, сказав, что ближайшие две недели Аслан-бей заберёт волшебный глаз для какой-то там доработки, а всё это время Повелитель походит с обычным, не магическим, просто стеклянным. Хоть и искусно сработанным, по виду не отличающимся от настоящего. Но если они решатся на своё великое дело — начинать надо прямо сейчас, пока можно будет отвечать на возможные расспросы Хромца, не опасаясь разоблачения.

Всё прошло как по маслу.

Она всё ближе к сияющей вершине трона. Её младенец, её маленьких будущий шахзаде скоро зашевелится в чреве. О, она проложит ему и себе дорогу, если надо — по телам соперниц и соперников… да, соперников тоже, ибо не единожды слышала, что кое-кто из Визирей хмурится при упоминании её имени… Она рано или поздно вознесётся до валиде. Но у неё хватит выдержки и ума оставаться для всех с виду такой же скромницей, очаровательной простушкой, для которой важней всего в жизни — благосклонный взгляд Повелителя, не более. До сегодняшнего дня, во всяком случае, удавалось! Наедине с собой она может беситься, потрясать кулаками, срывать зло на верной дуре Михмир — но если кто об этом узнает — не поверит, ибо на людях она сама доброта и кротость.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Умничка, Гюнез. Так и продолжай.

Плохо только, что опять не ко времени там, наверху вспомнили об этой Кекем, чтоб её… Первый тревожный овод цапнул «Цветочка», когда она прослышала о новой ученице толстухи Айлин. Поход в хамам на следующее утро был далеко не случаен: ей нужно было, наконец, увидеть ту…

Впрочем, о своей миссии она запретила себе даже вспоминать. Чтобы не всплыла в присутствии Повелителя какая-нибудь ненужная мысль. А то, глядишь, потянет за собой цепочку других, и какой-то её ответ, навеянный размышлениями, покажется Хромцу неискренним. Тогда — всё.

Девчонка оказалась почти такой, как её и описывал Махмуд. Тоща, нескладна, длиннонога, конопата, как воробей. Всего-то богатства, что грива. Да ещё и заика убогонькая. Нет, она ей не соперница. А вот грива… Её-то и следовало бояться. Тем более что так называемая толстуха, оказавшаяся всего лишь в меру полной и фигуристой и оттого до сих пор привлекательной для мужских взглядов, создавала впечатление женщины неглупой, расчётливой и… именно потому — для Гюнез опасной. У такой и дерево затанцует. А раз так — рано или поздно рыжая попадёт на глаза Властелину. И у него неизбежно возникнут вопросы…