Когда возвращается радуга. Книга 1

— Известие о моей мужской немощи давно уже не новость и не секрет. Ты ошибаешься, если полагаешь, что я придаю своей болезни сколь-нибудь важное значение. Я и в молодости, будучи здрав, не любил тратить время на утехи с девами, предпочитая их обществу мудрые книги и новые знания, поэтому и потерю этой способности заметил не сразу. А когда понял, что больше не могу быть полноценным мужчиной… Тебе ли не знать, что мужчину делают таковым не наличие айра и ядер, а мужественные поступки?

— И ты свершил их немало, — согласился Повелитель. — Но проклятая гордыня, свойственная каждому самцу, всё же побуждает меня раздуваться от гордости при создании, что мои ядра и айр всё ещё в боевой готовности, как и прочие части моего тела, уж извини…

— Ты — иное дело, ты властитель, и должен быть совершенством во всех доблестях. Я же — учёный муж, и этим всё сказано. Да, в жизни моей немало того, чем я горжусь, и немощь не мешала мне в моих добрых делах. Одно угнетает…

Старец отхлебнул чаю, поморщился: слишком холодный для его слабого горла. Применив толику Силы, согрел чашу, глотнул, кивнул удовлетворённо.

— У меня лишь один наследник. Ты же знаешь моего племянника Али-Мустафу…

— Ммм… — неопределённо протянул султан. Обижать друга нелестными высказываниями о его единственном, оставшимся в живых, родственнике, он считал невежливым, но и доброго слова для того не находил.

— Жадный. Злобный. С отвратительным характером, хоть и прекрасный воин, недаром ты держишь его в пограничье.

— Да уж. Он отлично справляется, — недовольно буркнул Хромец. О том, что по жестокости обращения не только с пленниками, но и с собственными воинами племянник Аслана превзошёл даже его, Тамерлана, в молодые годы, он предпочёл умолчать.

— Он янычар до мозга костей, — с горечью продолжал табиб. — Тому, кто потешается над делом всей моей жизни, не нужны мои книги и учёные труды. Я завещал тебе свою библиотеку и обсерваторию и знаю: ты оценишь, да… Не перебивай, выслушай до конца. Но после меня остаётся прекрасный дом, полный раритетов и бесценных свитков, которые Али распродаст, не осознавая даже их ценностей. А главное — при доме останутся мои верные люди, мои слуги, многие из которых помнят ещё меня молодого… Им-то каково — остаться без меня? Сомневаюсь, что Али-Мустафа позволит им достойно дожить под этим кровом. Я не хочу оставлять всё племяннику, сыновей же родить не в состоянии. Усыновить? Долго ли после моей кончины проживёт этот ребёнок или юноша? Поэтому я решил жениться, и не на какой-нибудь почтенной вдове, которую всё же легко обидеть мужчине, имеющему власть и оружие, а на девушке, отмеченной твоим покровительством, ибо на твой «подарок» никто не посмеет покуситься. Конечно, этот брак будет формальным, но та, которую я введу в свой дом женой, станет законной наследницей. Ещё пять-шесть лет я протяну; за это время она повзрослеет, освоится, возьмёт бразды правления в свои руки и после моей смерти сумеет позаботиться и о моём имуществе, и о моих людях.

Султан не стал возражать, убеждая, что его давнему приятелю рано ещё думать о смерти. Как воин, он сам привык к тому, что та постоянно витает где-то неподалёку, и в любой момент может пресечь его драгоценную жизнь.

— Живи и здравствуй, сколько сможешь, — пожелал благодушно. — Да, твои тревоги обоснованы, и я тебя понимаю. Но прости моё любопытство, почему твой выбор пал именно на Кекем?

Старец улыбнулся.

— Да ведь это чистый лист, на котором можно написать всё, что угодно. Я видел её редко, но достаточно, чтобы понять; у неё пытливый и острый ум, жаждущий нового, она хорошо обучается, а главное — имеет склонность к точным наукам. А вот мне как раз нужен библиотекарь и архивариус, но не простой…

— Но брать на эту должность женщину, да ещё собственную супругу? — султан, наконец, рассмеялся. — Много она понимает!

— О, главное, чтобы она научилась систематизировать знания. У неё, как у большинства женщин, врождённая страсть к порядку, она справится и на кухне, и в библиотеке. Не думай, что моя просьба ограничится лишь будущей женой. Я тщеславен, как многие учёные мужи, и намерен сделать её инструментом в достижении своих низменных целей. — Старец улыбнулся, обозначая шутку. — Сейчас поясню.

Он помолчал, собираясь с мыслями.

— Ты сам понимаешь, что брак в таком случае, как у меня, недолговечен, и рано или поздно Кекем овдовеет. Надеюсь, к тому времени она научится управлению дома и сможет обеспечить достойную старость тем слугам, что заслужили покой. Но она — девушка красивая, и мой племянник наверняка решит, если и не оспорить наследство, что достанется ей от меня, то заполучить его вместе с ней.