Когда возвращается радуга. Книга 1

— Я ж знала, что рано или поздно меня за кого-то отдадут. «Подарки» в общий гарем не возвращают. Пусть уж лучше… так. Аслан-бей — хороший человек, я от него только добро и видала. И не такой уж старый…

Тут она, конечно, немного покривила душой, и Нергиз это отлично поняла, но одобрительно закивала:

— А самое главное — ты будешь свободна, вот что! Когда захочешь — выйдешь из дому, пойдёшь за покупками на рынок или в лавки, наберёшь, чего душе угодно, зайдёшь в гости к нашим… к посольским жёнам… Представляешь? Говорят, свободные женщины любят встречаться, угощать друг друга, вести разговоры, вместе ходить в городской хамам. Ох, а какая, должно быть, у табиба библиотека… — Нергиз мечтательно улыбнулась, но спохватилась: это ведь должны быть не её мечты! — А наш табиб, он сам говорил, любит пешие прогулки, так ведь он и тебя может брать с собой, это очень престижно — мужчине в его годах появляться с молодой женой, пусть даже тебя не видно толком под паранджой и в карете. А вдруг он возьмёт тебя в какую-нибудь поездку? он ведь часто разъезжает… Представляешь? Ты побываешь в других городах, где столько интересного; может, даже поплаваешь на лодке или корабле… Ах, как я хочу побывать в открытом море! А мы-то видим отсюда всего лишь другой берег Босфора. Вот бы ещё послушать разговоры табиба с учёными людьми, хоть краешком уха… Как я тебе завидую! Ради такой свободы можно и замуж!

Ирис задумалась. И согласилась, правда, молча, потому что не привыкла ещё говорить подолгу.

Чему быть, тому не миновать. А замужество вдруг показалось не чем-то страшащим, пугающим, а широкой столбовой дорогой… на волю.

В её ещё неискушённой житейскими премудростями головке пока не укладывался сам факт, что оно, скорее всего, будет фиктивным. Нет, Ирис не останется неблагодарной, зря Нуха так… Она будет эфенди хорошей и верной женой. Образцовой. Послушной. Будет делать всё, что он прикажет; но ведь хороший человек не станет требовать от неё чего-то дурного, правда?

Ей только оставалось в мыслях ещё раз попрощаться с Огюстом Бомарше, галантным, весёлым… Конечно, хорошо, если муж — молодой, но раз уж сложилось так, а не иначе — спасибо судьбе за всё. Могло быть гораздо хуже. Ибо первых жён берут для наследников, а последних, самых юных — для души и для услады сердца, а ещё неизвестно, как пришлось бы услаждать того же строгого Ибрагим-пашу.

Она поцеловала недовольного Кизилку в рыжую макушку и потянулась к кувшинчику с молоком. Тем временем заспанные служанки выставляли на стол столько блюд, что ими можно было накормить, по меньшей мере, целый полк янычар, а не только двух субтильных девушек.

…Стены ТопКапы давно уже не видели свадеб, разве что лет двадцать назад, когда предыдущий султан, Баязед, выдавал замуж сестру. Сами Солнцеликие уж почти два века не женились, предпочитая для услады тела, а затем и для рождения шахзаде обходиться избранницами из гарема. Вершина, которой те могли достичь — это титул и положение хасеки-султан, главной фаворитки; а вот официальный брак султаны заключали крайне редко. Либо это был политический союз, когда жена бралась из царствующего дома сопредельного государства, либо… настолько сильная привязанность, что Повелитель и впрямь желал осчастливить возлюбленную званием законной супруги…

Спустя четверть часа в покои влетела сияющая Анса-Ну-Рия, прелестнейшая эбеново-чёрная звезда, и прежде, чем закружиться вокруг подруги, прижала к груди перепачканного в ягодном йогурте кота, обожравшегося до полной потери способности сопротивляться. Только потом дошла очередь и до Ирис.

— Всё хорошо, Заичка, всё хорошо! — сверкнула белоснежной улыбкой. — Лучше и быть не может! Наше от нас не уйдёт, главное — начать… Рада? Не очень?

— Да она рада, рада, — отозвалась за подругу Нергиз, смеясь. — Просто до сих пор опомниться не может. Сядь, поешь с нами.

— Это дело. — Торопливо подсев к столику, нубийка махнула рукой дежурному мальчику-евнуху. — Кофе нам всем, двойной. Двойного кипячения, и быстро. И свежих фруктов, и мёду с лепёшками. Давай-давай, живо…

Бросила на тарелку лист тонкого лаваша, перекинула туда же с нетронутого Ирис блюда яичницу с дрожащими глазками, щедро сыпанула эзме — салата из мелкорубленных огурчиков, перца, печёных с чесноком баклажанов, заправленных душистой масляной смесью с травами… Скрутила громадный рулет — и разом отхватила половину, с удовольствием подхватив языком каплю растёкшегося желтка. Затем отправила в рот кусок аппетитно зажаренной телячьей печёнки, торопливо запила айраном, вновь впилась зубами в лаваш… Будто её год кормили впроголодь. При всём при том, новая звезда гарема умудрялась есть аккуратно, даже изящно, и с таким аппетитом, что Ирис, всё ещё взволнованная переменами в судьбе, а потому ковырявшаяся в тарелке весьма вяло, почувствовала волчий голод. Даже котёнок заурчал и прыгнул на стол, едва не угодив точнёхонько в блюдо с печёнкой, но был перехвачен с неженской силой тёмной рукой в изумрудных браслетах и ссажен на пол. Правда, с законной добычей в зубах.