Когда возвращается радуга. Книга 2

— Седой, — усмехнулся Тук. — Знания — они свою плату требуют… Ну, да что нам, монасям, красота, душа ценнее… Давай, рассказывай, милая, свои тайны, и ни о чём более не беспокойся. Голубку твою мы скоро нагоним и о плохих людях предупредим. А что ещё передать?

— Нельзя им верить, — твёрдо сказала ирландка. Сглотнула. — Тот старик… Я его узнала. Глава клана О'Ши… И он понял, негодяй, что узнала, потому и… ударил меня чем-то. Не рукой, нет…

— Ох, как на него молодой закричал! — вмешалась экономка. — Не на нашем наречии-то, по чудному, я аж ещё больше испугалась! Подумала, что колдует. А он, видно, просто ругался. Вот он совсем не злыдень!

— Верно, — медленно сказала Мэг. — Старик-то увидел, что плохо мне — и шасть за дверь, а парень — ко мне. Думала, добьёт, а он… тоже что-то сделал, и мне чуть легче стало. А то так в груди припекло — думала, всё уже, сердце лопнет.

— Тут в саду как загудит, как зашумит! — подхватила Сильвия. — Он и заметался. По лицу видно — растерялся, не знает, куда бежать. Вздохнул от отчаянья, оставил Мэг и бросился старика своего утихомиривать. А я-то сама не знаю, к кому кидаться, то ли к соседям за помощью, то ли к Мэгги. Спасибо, добрые люди сами прибежали…

— Уже яснее, — пробормотал брат Тук. И задумался.

Руки его тем временем словно жили отдельной жизнью. Правая — по-прежнему придерживала запястье женщины, левая простёрлась в благословляющем жесте… и только, должно быть, Назар видел, как от неё ко лбу и груди болящей потекли золотистые струи целительной силы.

— Вот что, — сказал, наконец, монах. И неожиданно повернулся к ученику. — Тебе, отрок, придётся всё же здесь остаться, при болящей. Хоть она уже и оправляется, но уход и забота ей нужны особые. Всему научу, а потом, как уеду, буду через тебя ей силу передавать, чтобы лечение закрепить. Отцу Бенедикту сам всё объясню, пусть он сюда перешлёт твои книги и кого-нибудь из старших учеников, чтобы ты обучался, из дому не выходя. Будешь тут… — Смерил взглядом. — Как часовой, — добавил строго.

Назар истово закивал. Наставник одобрительно приподнял бровь:

— Хорошо… А теперь поди, пройдись по саду вместе с этой доброй женщиной, — глянул на экономку. — Пока наши и законники не прибыли — гляньте хозяйским взглядом, не прибавилось ли чего, не убавилось? Может, новым Даром что-то почуешь, а, может, что от чужаков найдёшь. Бывает, оброненные пуговица или лоскут хорошо помогают взять след. Иди, сынок. Я на тебя рассчитываю.

И, дождавшись, когда они с Мэг останутся одни, завершил:

— Вот теперь — поговорим обо всём. Итак, кто эти О'Ши, и почему разыскивают твою приёмную дщерь?

[1] Тугра — личная печать султана с его подписью. Гравировалась на кольце, оттиск делался на сургуче или бумаге.

Глава 11

Человечество странствовало испокон веков.

Переходили со стоянки на стоянку первые племена охотников. Перегонялись с пастбищ, выжженных засухой, выстриженных овечьими, коровьими и лошадиными зубами, стада. Протаптывались, а затем и мостились торговые тракты между городами. Рим, могучий и практичный, привычный из всего извлекать выгоду, раскинул сеть удобных путей от Египта до Оловянных островов — иначе говоря, от жаркой Африки до промозглой сырой Бриттании. Даже в Османской империи сохранились эти не слишком широкие, но пощажённые временем, почти не выщербленные копытами ишаков, лошадей и верблюдов дороги, фундамент которых уходил вглубь земли порой на человеческий рост, и зиждился на прочном основании из булыжника, щебня и кварцевого песка. Их всегда можно было опознать по лёгкой выгнутости, позволяющей дождевой воде не скапливаться, а стекать в особые дренажные канавы. Сколько людей по ним прошло, свободных и рабов, сколько повозок, телег, обозов и караванов, сколько оправдывалось надежд и страхов! Бывало, плотно пригнанные друг к другу плиты орошались не только дождевой водой, но и той самой алой жидкостью, что не могла порой удержаться в перерезанных венах и утекала вместе с жизнью…

Сеньоры и крестьяне, бродяги и вельможи, актёры и певцы, все, кто искал развлечений, счастья, смысла жизни или выгоды на новом месте — рано или поздно отправлялись в путь. А поскольку, помимо них, бродили кое-где по грешной земле не отягощённые божьим страхом любители наживы, им пришлось по нраву выбирать своих беззащитных жертв именно на дорогах. Вот и получалось, что одинокого странника подстерегало множество опасностей. Поэтому многие предпочитали сбиваться в группы, чем больше, тем лучше. И самим проще отбиться, и расходов на охрану меньше, если вскладчину оплатить конвой. А когда в Европе пышным цветом зацвели университеты, к обычным путешественникам прибавились весёлые компании студиозусов, у которых, как водится, в карманах щёлкал соловей, зато умы были набиты множеством премудростей. Школяров охотно брали с собой — за способность развлекать у костра россказнями и песнями, а уж если среди этой братии попадались будущие медики, то им ещё и доплачивали. За удачную практику, ежели таковая случалась.