Когда возвращается радуга. Книга 2

— статная синеглазая женщина, показавшаяся Ирис невероятно знакомой. Ну, конечно! Когда маршал обращался к ней «матушка», это означало только одно: она и есть его матушка, такая же решительная, с упрямым волевым подбородком и зычным командирским голосом, приглушаемым лишь в присутствии высоких гостей, девушка потом в этом убедилась… А как она смотрела на Аннет! С явным узнаванием и… кажется, одобрением?

— а рядом с матушкой Аглаей — невысокая девушка, которая до поры, до времени помалкивала, но вот… топнула ножкой, привлекая к себе внимание… и процедила сквозь зубы что-то вроде: «Варвары! Пока господа представляются, слуги все перемёрзнут, особенно этот чёрный верзила, он уже заиндевел весь…» Что-то смутно знакомое послышалось Ирис в этой интонации…

Уже засыпая, наконец, она вспомнила маленького доктора Поля, ходившего по пятам за эфенди и всё выпытывавшего секрет регенерирующей мази, с помощью которой Бомарше удалось восстановить кисть, ампутированную из-за гангрены. Девушка, столь непочтительно высказывающаяся при самом герцоге, была удивительно похожа на франкского эскулапа; может, это его сестра? Не забыть бы, что Фериде, пожилая кухарка самого эфенди, заготовила целый короб сладостей для маленького доктора: уж очень он их любил, особенно с зелёным чаем…

Рыжекудрая Ирис смежила веки… и тотчас очутилась на кухне своего дома в Константинополе. Во сне она забыла, что, возможно, никогда сюда больше не вернётся, а потому — спокойно, тихо радуясь встрече с родными стенами, прошлась по коридору, заглянула в пустующие комнаты, в библиотеку, полюбовалась на эфенди. Он, живой и полный сил, улыбаясь, что-то диктовал прилежно орудующему пёрышком мальчугану, отчего-то так похожему на Али-Мустафу…

И прикрыла дверь в своё прошлое.

А, обернувшись, увидела себя в зеркальном зале сказочного замка. И в каждом зеркале отражалась немного иная Ирис. Грустная, задумчивая, весёлая, озабоченная, в разных одеждах, с покрывалом и с открытым лицом… Она сделала шаг — и сто рыжих зеленоглазых девушек ступили навстречу и одновременно протянули руку.

Её жизни. Её пути. Её судьбы.

* * *

— Генрих, погоди!

— Сир, постойте!

Грохот падающих стульев, случайно оказавшихся на пути разгневанного мужчины, заглушили оба гласа, пытающих воззвать к здравомыслию монарха. Поспешно нахлобучив шляпу, что до этого момента прижимал к груди, Огюст Бомарше ринулся вслед за королём по тайному коридору, ведущему из кабинета прямиком в опочивальню. За послом, придерживая на боку шпагу, дабы не цепляться за стены узкого прохода, поторопился шут Пико, вечный советник и болтливая совесть Валуа.

— Да стой же ты! — сосредоточенно пыхтел Совесть. — Ты куда это собрался, а? Забыл, что через три дня — встреча с Елизаветой, а у тебя ещё не заготовлена речь?

— Подготовишь, — тоном, не допускающим возражений, бросил Его величество, не оборачиваясь.

— Но, сир, а как же договорённости по Венгерскому союзу? — вторил шуту Бомарше.

— А ты на что? Кто у нас консул?

— В Алесандрии, сир!

— Ничего, ознакомишься за день с делами, просмотришь договоры за меня и представишь наши условия, письменно. Приеду — проверю.

— Генрих, чтоб тебя! — Шут энергично выругался, едва не растянувшись и выдёргивая шпору из щели между паркетинами. — Услал Жана неизвестно куда, а нам тут отдувайся? Нет, не против поуправлять нашим маленьким государством, но не иначе, чтобы можно было потом на кого повесить всех чертей, если не справлюсь. Где твой козёл отпущения? Где Мастер Жан, я тебя спрашиваю?

— Должен быть уж в Эстре. Как только я туда прибуду — отошлю сюда. Ждите — и вертите им, как хотите.

На ходу стаскивая с себя парадный камзол, в котором совсем недавно присутствовал при встрече представителей османского посольства и капитана Джафара, король пинком распахнул дверь в спальню. Рявкнул:

— Луи!

Выпучив со сна глаза, с кушетки взметнулся камердинер.

— Дорожный костюм и всё остальное, быстро… Всё простое, без выкрутасов, визит тайный. Плащ найди потеплее, еду верхом. Сапоги, быстро!

— Но, сир! — Бомарше перехватил у заторможенного слуги королевский ботфорт и в отчаянии прижал к груди. — Это невозможно!

— Почему? — рыкнул Генрих.

— В Эстре страшная метель, перемело все дороги. Я заглянул туда буквально на мгновение. Колёса карет на четверть утопают в снегу, лошади увязают выше бабок… И это часа три назад, сир, а у меня ведь ушло время, чтобы добраться через портал сюда, дождаться аудиенции, сообщить… Взываю к вашему благоразумию!

— Генрих, дурья башка, слышишь? Ты рискуешь быть занесённым снегом в центре столицы!

С досадой король отпихнул Луи ногой.

— Чего вы от меня хотите? Я вас спрашиваю: чего! вы! все! от меня! требуете! Моя женщи…

— ЛУИ, БРЫСЬ! — громоподобно скомандовал Пико. И, не церемонясь, с помощью утончённого пинка в сторону двери доходчиво и без слов разъяснил камердинеру, что от него требуется. Дождался, пока за малым захлопнется дверь. — Ты бы ещё на весь Лувр проорал о своей женщине и ребёнке, сын мой. Особенно в канун прибытия невесты. Очень мудро и предусмотрительно.

— Чёрт…