Когда возвращается радуга. Книга 2

Анри растерянно заморгал, раскрыл рот для ответа и… промолчал. Даже сквозь краску на щеках проступила бледность.

— Я… всё понял, сударь, — наконец серьёзно ответил он. — Благодарю. Это правильное замечание. — Судорожно вздохнул. — А… что, нас опять украдут, да? Это из-за того, что я глупо кричал, да?

Аннет испуганно притянула его к себе. Затрясла головой.

— Нет, мой мальчик! Ни за что!

Маршал подтвердил сурово:

— Никто больше не посмеет покуситься на вашу свободу. Вы под защитой герцога Эстрейского и короля Франкии. И под моей лично.

Смягчившись, добавил:

— Со всяким может случиться… Ну, не сдержались… Будем помнить, что честных людей в толпе, как правило, куда больше шпионов. Госпожа маркиза…

Вздрогнув, женщина повернула к нему голову.

— Я слышал краем уха, как в толпе делали ставки на то, кто же из вас двоих настоящая вдова, а кто — лишь спутница. Примите мои поздравления, вы смотритесь безупречно.

Аннет подавила смешок.

— Стараниями Ирис-ханум. И, конечно, всё ещё помню ваши уроки, господин капитан… Ах, простите, маршал.

— Не извиняйтесь, я и сам ещё не привык к новому званию. А что, — он вновь заинтересованно глянул на Анри, — долго ли продержится краска? Или это сродни женской пудре, и сходит при первом же умывании?

Ирис не выдержала.

— Продержится не меньше месяца, — сказала с обидой. — Это же настой из мягкой скорлупы грецкого ореха, он превосходно красит!

И тут серьёзнейший маршал Модильяни, доверенное лицо герцога Эстрейского, расхохотался, как мальчишка. Потом весело подмигнул Анри.

— Придётся кое-кому подождать со встречей. Иначе, боюсь, она получится чересчур… пикантна, я бы сказал… Поговаривают, что в прадедах у Валуа были мавры…

Заметив очередное непроизвольное движение матери к сыну, сменил тон.

— Аннет, успокойтесь, бога ради! Если я говорю о безопасности, то, клянусь, никакого иного смысла в моих словах нет. Подвоха тоже не ждите. Поймите, нынче совсем иные обстоятельства, чем семь лет назад. Вы нужны… Ему.

Аннет лишь сердито сверкнула глазами в прорези никаба и молча вновь прижала к себе мальчика.

Старая обида всё ещё жила в сердце.

Всего лишь ночь была у них с королём Генрихом, единственная ночь, полная страсти и невыносимой нежности… Ещё не зная, ктоон, раз и навсегда потеряв голову от господина Анри, как его здесь называли, дабы не раскрывать инкогнито, Аннет, догадываясь, конечно, что судьба свела её с человеком могущественным, знатным, и, являясь девушкой практичной, без излишних романтических бредней в голове, понимала, что будущего у них с таинственным незнакомцем не будет. Кто она, безвестная трактирщица, ныне — помощница кастелянши в Гайярде, и кто — этот загадочный, уставший от тягот жизни и измен, рыцарь? Между ними — пропасть…

Но у неё оставалось то, чего не отнять никому: память. О восхитительной ночи, полной любви, о ночи, ради которой теперь не жалко было даже нескольких лет, прожитых с постылым глуповатым мужем; ведь останься она на отцовском корабле — и никогда не встретила бы в надоевшей до чёртиков придорожной гостинице капитана Винсента, не согласилась бы от скуки помогать ему в некоторых секретных поручениях, не попала бы сюда, в Гайярд, не встретила бы господина Анри, не осознала бы всем сердцем, что есть она, любовь, та самая, про которой даже в Писании сказано: «И стрелы её — стрелы огненные»… Что ж, пусть — разлука, пусть — навсегда, но никто и никогда не отнимет у неё той ночи…

А потом оказалось — могут и отнять.

Уставший от дворцовых интриг рыцарь решил, видите ли, о ней так своеобразно позаботиться. Понимая, что при дворе фаворитка-простолюдинка не выживет, раз уж однажды его недруги подняли руку на саму королеву, а потому приказал, чтобы маги-менталисты почистили ей память, напрочь стерев всё, что с ним, Анри-Генрихом, связано… Дурак. Он, видите ли, тоже проникся светлым чувством. Видите ли, желал ей добра и счастья. И даже распорядился выдать замуж за достойного человека, дворянина, а ежели от ночи страсти родится королевское дитя — вырастить его в самом Гайярде, под опекой герцога Эстрейского. И герцог обещал, что всё исполнит. Не в службу, а в дружбу, как говорится…

Эти мужчины думали, что знают, как для неё, Аннет, полезнее. А то, что женщине, порой, лучше жить с сердцем, полным боли, чем с пустым и холодным — и не задумывались.

Может, так и впрямь было бы лучше, если рассуждать здраво. Сейчас, по истечении стольких лет, Аннет невольно задумалась. Что, если, не помня Генриха, она спокойно куковала бы замужем… да за тем же душкой-Винсентом, как она когда-то за глаза его называла? Стала бы важной особой, и дом у неё был бы не беднее замка маркиза де Клематиса, и сына она так же обожала бы, да глядишь — родила бы ещё малышей… Капитан… маршал Винсент — человек чести, и, уверена, за всё это время ни разу не попрекнул бы ни происхождением, ни, разумеется, чужим ребёнком. Может, ей затёрли бы память и о первом замужестве, и сочинили бы приличную родословную, чтобы для всего света она казалась бы достойной парой молочному брату герцога…