Когда возвращается радуга. Книга 3

Поколебавшись, Ирис мысленно потянулась к ближайшему особнячку — не случилось ли чего? И поразилась ещё больше. Складывалось ощущение, что в доме… замерли все поголовно: чувствовалось присутствие людей, но ни одной мысли, ни одной эмоции, просто лёгкий флер дремоты… Странно. В соседнем доме то же самое…

Подхватив юбки, она поспешила из спальни вниз, на кухню, где в эту минуту должны были греть воду, и столкнулась на лестнице с испуганной Фридой.

— Ох, госпожа, что же это такое! До чего страшно-то!

Ирис побледнела, предчувствуя беду.

— Фрида, что случилось? Где все? Почему так тихо?

— Все отчего-то спят, госпожа! Я так испугалась! Мишель с Петером взяли по ведру с водой, потом как осовели, как зазевали, зашатались — и сели тут же на пол, и захрапели. А Мэг собиралась тесто месить, да тоже зазевала, отставила, и едва за стол присела — бух головой на руки! Я чуть не померла, думала — всё, конец, а она тоже спит…

Не дослушав, Ирис обежала её и ринулась к своей Мэгги, торопливо перепрыгнув на ходу через ноги разлёгшихся на кухонном полу лакеев

И не видела, как у горничной, оставшейся на лестнице, вдруг остекленели глаза, как она оцепенела, замедленно, словно кукла-марионетка, повернула голову…

— Сту-чат… — сказала как сама себе. — На-до отк-ры-вать. Сой-ди вниз, Фри-да…

Хоть никакого стука в дверь не было.

Механически согнула ногу, спустилась на одну ступеньку, затем на другую…

Её хозяйка между тем хлопотала вокруг своей нянюшки. И не знала, что делать.

Трудно было назвать состояние Мэгги сном — скорее всего, она впала в какое-то странное оцепенение. Глаза под веками закатились, как у спящей, а вот тело полностью не расслабилось, так и застыло в сидячей позе. То же самое можно было сказать и о двух слугах, которых сонная болезнь — или чужое воздействие, которое начала подозревать Ирис — настигло не сразу: мужчины, видимо, были покрепче, а оттого дольше сопротивлялись. Во всяком случае, вёдра они не побросали, а отставили, а, засыпая, поползли к двери, где их и сморило окончательно. Поднятая Ирис для проверки чувствительности мужская рука не упала плетью, а замерла в воздухе: очарованный спящий так и остался храпеть с вытянутой конечностью.

Это очень напоминало…

«Транс, джаным. Гипнотический транс», — словно шепнул ей на ухо родной голос. «Все признаки налицо».

«Но будь осторожна», — наверняка добавил бы Аслан-бей. «Вспомни: воздействию подверглись несколько домов в округе. Тот, кому это под силу, сильный противник…»

Да, эфенди так и сказал бы.

Ирис медленно поднялась с колен, опустила руку лакея… Прислушалась особым слухом.

Если на набережной злобные намерения неизвестных, таившихся в засаде, фонили издалека, то сейчас… словно уши заложило ватой. Вернее сказать, слышать-то она слышала отлично, вплоть до тиканья напольных часов в столовой; но вот чутьё, позволявшее улавливать чужие эмоции и посылы, словно угасло. Как обоняние, покидающее человека с заложенным носом.

Машинально она приложила руку к груди, туда, где под платьем был спрятан амулет от чужого воздействия. Он откликнулся, но как-то слабо, невразумительно.

И в это время с улицы послышался отчаянный крик Фриды.

Ирис бросилась к окну.

Кухня располагалась в торце дома, и ей пришлось высунуться из оконного проёма чуть ли не по пояс. Но, к сожалению, этого было недостаточно, чтобы увидеть, что творилось со стороны фасада. Тогда, чтобы не терять времени на пробежку, девушка подобрала юбки и выскочила в сад, угодив прямо на лавочку, на которой прислуга вечерами собиралась поболтать. Калитка, ведущая из садика на улицу, была в пяти шагах отсюда.

— Пустите! — закричала опять Фрида. — На помощь!

Медлить было нельзя, и волей-неволей фее пришлось нарушить границу своих владений — выглянув из калитки буквально на полкорпуса, оставаясь ногами на защищённой земле.

Неподалёку от распахнутой входной двери — должно быть, бедняжка Фрида не успела её затворить — двое здоровенных мужчин удерживали бьющуюся в их руках девушку. У одного — кажется, слуги из соседнего дома — висел у пояса тесак для рубки мяса, а у ног другого валялась лопата… Что самое странное — стояли они почти неподвижно, уставившись на дверь, будто каменные истуканы, зажав жертву с двух сторон мёртвой хваткой. Фрида пыталась их пинать, крутилась вьюном — но словно и впрямь попала в плен хладных статуй.

— Эй, вы, отпустите её немедленно! — крикнула Ирис.

— Госпожа! — зарыдала горничная. — Помогите! Что же это… — Вдруг, опомнишись, округлила глаза: — Нет! Не ходите! Али меня убьёт!

Два истукана механически повернули головы к Ирис. Глянули пустыми глазами.

— Хозяин велел, — равнодушно бросил тот, что с тесаком. — Вытащить девчонку. Сказать тебе. Не пойдёшь с нами — её убить.

Одной рукой подтянул Фриду ближе. Приставил лезвие тесака к нежной шее. Девушка затихла, дрожа.

Случайно или намеренно, но режущая кромка чуть коснулась горла, продавив кровавую бороздку.