Когда возвращается радуга. Книга 3

Зато могла пригодиться сама Анжелика. Правда, пришлось навешать на неё несколько простых блокираторов магии и научить кое-каким элементарным заклинаниям. И… фактически завербовать. В обмен на обещание вернуть молодость и красоту. Но своё обещание Сесил выполнил честно, даже, пожалуй, невольно увлёкшись решением трудной задачи. Крови двух похищенных девушек хватило на оживление деревянной статуи Венеры, обнаруженной в заброшенном капище, куда барон заодно заточил глупышку-горничную, чтобы оба объекта наблюдения хранились в одном месте. В иссохшую, потрескавшуюся от времени скульптуру, вырезанную невесть когда и неизвестно кем, барон и отселил, насколько смог, душу старой Онорины вместе с её годами и дряхлостью. Но между ней и Лулу по-прежнему оставалась какая-то связь; Сесил так и не смог оборвать её окончательно, впрочем, ему это не мешало. Напротив, позволило взять омоложенную прелестницу на жёсткий поводок.

Потому что после свершившегося ритуала ей нельзя было слишком отдаляться от подземной пещеры: связующая магическая нить потеряла гибкость и могла оборваться при натяжении. И теперь о том, чтобы графине де Камю покинуть Лютецию, да что там — хотя бы выехать в пригород — не могло быть и речи. Если только ей в голову не пришла бы блажь — снова превратиться в жалкую старуху.

***

— Эй, ты куда?

Назар обескураженно, даже с некоторой обидой глянул вслед метнувшемуся в темноту прохода псу. Не ловить же его теперь! Ноги вроде бы и сами напряглись, да как бросишь товарища с его ношей! А за спиной, за решёткой, хоть с каждым шагом всё отдаляющейся, но творится что-то неладное, нехорошее: кто-то рычит, воет дурным голосом, словно бьётся обо что-то и не может преодолеть какое- то препятствие. Назар и рад бежать, да лучше помереть, чем оставить друга с этакой страстью наедине…

— Брось, не зови.

Пьер цедил слова скупо, оберегая силы. Сам шёл, вроде и не быстро, но споро, будто и не было на руках ноши. Назар прикинул: весу в спасённой девчонке, должно, не больше, чем в кошке, но ведь рано или поздно руки-то оттянет: побратим, хоть жилист и вынослив, а невелик из себя, не богатырь, далеко ему до братьев-монахов… Про себя он уже решил, что будет считать шаги: через две сотни непременно предложит поменяться. А что он годами меньше, зато ростом почти с Пьера, да и уроки Али и брата Тука ему силушки прибавили.

— Он… это… разведать побежал, — добавил Пьер, подумав. — Пусть. Свети лучше. И под ноги гляди, чтоб я не споткнулся обо что.

Мари у него на руках дышала тихо, спокойно, как дитя, и Назар, глянув на неё, почувствовал вдруг жаркую волну у сердца и обернулся. Мстительно показал темноте кукиш. «Вот тебе, нечисть подлая!» — мысленно ругнулся. — «Не отдадим. Подавишься».

И враз расхотелось удирать. Он только прижался ещё раз локтем к рукоятке хозяйкиного кинжала, заткнутого за пояс и прощупываемого через суконную куртку. Так спокойнее, когда настоящее оружие-то чувствуешь. Перехватил удобнее второй фонарь, прикинул, что если тварь, что бушует в оставленном туннеле, прорвётся — что ж, не зря же с ним этот ножичек, уж на один-то бросок у Назара сил хватит. А прорваться тот может, раз уж первую решётку выломал…

…Тем временем, не замечая, как обдирает в кровь лапы, не привыкшие к каменной крошке при каждом прыжке, не помня о жажде, не задумываясь, как будет звать на помощь, когда домчится к другим людям — пёс летел вперёд по узкому тёмному коридору катакомб. Главное, что «когда» примчится, а не «если». Потому что невероятно обострённым слухом, никогда вроде бы не проявляющимся в его другой жизни, на которую сейчас словно накинули завесу, он слышал, слышал людские голоса, и не в таком уж отдалении. Тихие, но не из-за разделяющего их расстояния: просто какие-то мужчины, переговаривались негромко, вполголоса, не особо скрываясь, но сдержанно, спокойно. А главное — ещё одно неведомое чувство подсказывало псу: они помогут. От них не исходило зла, не как от того, кто сейчас, скрежеща когтями и воя, пытался проникнуть в ту самую пещеру, откуда Пёс недавно увёл щенков… ах, нет, детей. Эта тварь, что вот-вот кинется в погоню, по-настоящему опасна. Её не сравнить с притаившейся над головой плитой перекрытия, просевшей уж лет сто в одном из коридоров, куда он не пустил ребят, готовой осесть при первом сотрясении воздуха от шагов; если не пройдёшь под ней — она так и останется висеть столько же, не шелохнувшись. Не сравнить с вонючим подземным газом: да, он несёт смерть, но без умысла, просто такова его природа — умерщвлять всех, кто им надышится. Обойди его местину — и он не потянется следом, а так же равнодушно замрёт, где был, даже не поджидая жертву, а просто потому, что здесь его место, а есть эти жертвы или нет — ему всё равно…