Когда возвращается радуга. Книга 3

— Кизил! — наконец радостно вскрикнула Ирис и распахнула объятья любимцу. — Иди сюда, пушистик! И не трогай Пойраза, он друг, он хороший!

Кот недоверчиво дёрнул носом… и ринулся к ней лишь после того, как посерьёзневший Ветер показал ему пустые ладони и неожиданно смирно для такого божества-баламута опустился на бордюр ближайшего высохшего фонтанчика, демонстрируя миролюбие.

Ирис с нежностью обнимала увесистое пушистое тельце, тотчас затарахтевшее от её прикосновений, уворачивалась от вылизываний шершавым языком и готова была сама рассмеяться от неимоверного облегчения. Свободна! Свободна! Но тотчас, спохватившись, потянулась рукой к шее — и вздохнула с облегчением. Ошейник пропал, словно и не было его. Значит, всё, что сейчас происходило — не очередная иллюзия, поскольку даже в ней атрибут чужой власти над феей не развеивался. Значит, Пойразу удалась его задумка…

— Постой, но как же так?

Ирис в растерянности потёрла голую шею, ладонью машинально скользнув ниже, нашарив тончайший батист и кружево ночной сорочки… Как она была раздела в своей постели, так сюда и перенеслась. Вот почему тепло от припавшего к её груди Кизила ощущалось так явственно, даже шерстинки кололись через тонкую ткань. Но всё же… чудо удалось… Она опять в своём теле. Без ошейника. Так что нечего тут привередничать, а со всеми неудобствами она ещё разберётся.

— Где мы, Пойраз? Что-то пошло не так?

— Всё так, моя красавица, — посмеиваясь, отвечал Северный Ветер. — Где? Чтобы не пугать тебя, скажу сразу: в очень хорошем месте, безлюдном — потому что здесь давно уже никто не живет… Только слишком уж далеко для переноса материального тела; вот и пришлось тебя прихватить вместе с фамильяром. Он весом невелик, а твоей магии в нём достаточно, помог мне, спасибо… Первое, что ты должна узнать об этом месте — что оно совершенно безопасно. Дворец давно покинут, и мост, разделяющий остров с сушей, разрушен, а в само озеро запущены целые косяки маленьких зубастых рыбок, не пропускающих ни рыбаков, ни любопытных пловцов… Совсем скоро ты всё узнаешь. Но сперва я хочу извиниться перед тобой. Прости, девочка, долгое время я пребывал в заблуждении, считая, что ты и впрямь любишь моего друга, доблестного Джафарчика, а поскольку я сам к нему снисходителен, то хотел помочь в любовных исканиях. Он-то уверял, что ты души в нём не чаешь… Ах, как, однако, умеют смертные внушать себе приятные заблуждения! Должно быть, твою вежливость и учтивое обхождение он принял за нешуточный интерес. Ничего удивительного, ведь столько прекрасных пери едва не спалил любовный жар его очей, редко кто мог устоять. И средь замужних ханум, и средь свободных дев он не встречал ещё отказа. Как истинный моряк, влюблённый в море, он редко ступает на сушу, но каждый раз, вновь поднимая парус, оставляет после себя сонм разбитых или просто растревоженных женских сердец, и обязательно одно-два — осчастливленных, напоённых ответной страстью. Я предупреждал, что когда-то и на его долю выпадет безответное чувство, но он не верил. Ещё бы: ведь тебя он не просто возжелал, а решил ввести в свой дом супругой. Ему и в голову не могло прийти, что ты не сочтёшь это высшим счастьем и даром Аллаха…

Пойраз лукаво-печально улыбнулся, покачал головой, словно продолжая давнишний спор:

— Бывает и так…

— Прости, — только и вздохнула Ирис. Машинально погладила Кизила; тот, ткнувшись в последний раз лобастой башкой ей в плечо, свободолюбиво встряхнулся и спрыгнул с колен, зашагал по траве, высоко поджимая лапы: решил, по всей вероятности, осмотреться, куда это их с хозяйкой занесло.

— Настоящий воин, — добродушно хмыкнул в усы Ветер. — Ничего, пусть походит, порыскает, убедится, что здесь тихо-мирно… Разве что ящерицы в кустах шныряют да орут одичавшие павлины, но они ни ему, ни тебе не помеха. Да всё я понимаю, сердцу не прикажешь, особенно сердцу женщины, — вздохнул, возвращаясь к прежнему разговору. — Мальчика, конечно, жаль, давно он так не разочаровывался, но ему уже есть, чем подсластить горечь расставания с тобой. А я, видишь ли, намерен сообщить, не опускаясь до лжи, часть правды: что ты вне моей досягаемости. Скоро, по всей вероятности, так и будет… Ничего, у него впереди — встреча с испанцами, продумывание тактики будущего сражения… вот тут-то я ему пригожусь, и отвлеку от печальных мыслей. К тому же, в случае победы — а я в ней не сомневаюсь — Хромец осыплет его милостями, званиями, а заодно и женит на своей племяннице. Блестящая партия.

— О! — только и сказала Ирис, поражённая в самое сердце. И, хоть до сих пор была холодна к красавцу Джафару, в душе её, как у настоящей женщины, шевельнулась ревность. Да и какая фея не будет уязвлена, услыхав, что её аккуратно подвинули — можно сказать, выселили — из сердца обожающего мужчины!

Впрочем, она тотчас отогнала это непрошенное и ничуть не обоснованное чувство. Чтобы ревновать — надобно любить, вот. Просто, признаться откровенно, ей нравилось обожание капитана… Но здравый смысл возобладал, и позволил, наконец, вздохнуть с облегчением.