Когда возвращается радуга. Книга 3

— А это… — Пойраз повёл вокруг рукой, не давая ей углубиться в мысли, — всё, что ты видишь — место последнего приюта одного печального и раньше времени состарившегося мудреца и провидца, изгнанника, однажды чудом оставшегося в живых… Остров на острове. Однажды Хромцу удалось отвоевать часть земли, прозываемой когда-то Сардинией. Восточный берег так и оставался у эльфов, западный же — отошёл во владения Османии. Но вот Тамерлану загорелось пристроить именно сюда своего почётного пленника — подальше от Босфора и османских берегов, под присмотр остроухих и быстроногих стрелков, лучших и неподкупнейших стражников в мире, и он заключил с ними сделку. В сущности, от скалистых неплодородных земель, почти лишённых крепостей, Империи мало было толку, вот он и вернул эльфам их половину острова, в обмен на обязательство присматривать за пленником до самой его кончины. Здесь, на скале посреди Лунного озера, давным-давно пустовал заброшенный дворец первых правителей; его подновили, заселили слугами и лекарями — пленнику требовался постоянный уход — расставили караулы и на всякий случай окружили несколькими магическими барьерами. Которые, впрочем, для меня не стали помехой. Да и кто сможет остановить ветер?

Он подал Ирис крепкую жилистую руку, и та, зачарованно слушая, поднялась с мягкой травы.

Пойраз мельком взглянул на её босые ступни.

— Ничего, здесь тепло, до вечерней росы успеем найти тебе и обувь, и одежду… Что касается меня — не стесняйся своего вида, за тысячи лет я перевидал женщин в совершенно разных обличьях и облачениях, и даже без оных, меня ничем не удивишь. Разве что полюбуюсь, как ценитель красоты…

Ценитель ценителем, но всё же, поднявшись и отряхнув прилипшие к подолу рубахи травинки, Ирис благоразумно не стала цепляться за вновь предложенную руку. Пойраз хмыкнул. Невесть откуда немедленно возник Кизил — и вальяжно вклинился между ними, гордо задрав хвост: дескать, я на страже! И маленькой фее тотчас стало спокойнее.

На языке у неё так и вертелся вопрос: что же это за таинственный пленник, ради которого сам Хромец свершил широкий жест и отдал когда-то завоёванную землю? Смутная догадка уже постучалась, но Ирис не торопилась за неё хвататься. Но и не гнала. Слишком уж невероятным было бы подобное совпадение.

Миновав павильон-беседку, они с Ветром ступили на садовую дорожку, сквозь белый ракушечный песок которой уже пробивалась трава. Не такая густая, как на лужайке, на которой они недавно очутились, но всё же… Постепенно возвращающимся чутьём к магии фея ощущала обрывки старых заклинаний: по видимому, чар бытовой магии, долго ещё поддерживающих в саду порядок, даже в отсутствии людей. Эльфов, вернее. Их магия иначе ощущалась, иначе пахла и сплеталась, и даже кое-где неслышно звучала — то колокольчиками, то струнным перебором… но постепенно распадалась без поддержки извне. И от этого становилось грустно.

Пышные, ещё не совсем одичавшие персиковые деревья перемежались с невысокими пальмами-крепышами, вымахавшими здесь, скорее всего, недавно и дичками — от прикатившихся или растащенных мелкими зверьками орехов, упавших со взрослых особей на озёрном берегу. Садовая дорожка вывела гостей на крутой обрывистый берег, хоть и вымощенный плитами, но постепенно дичавший, с пробивающейся меж мраморных квадратов зелёной щетиной, с балюстрадой, часть столбиков которой оказалась изрядно прорежена, как рот старика, постепенно теряющего зубы… Пойраз завернул налево. Туда, где обрыв вдавался вперёд, в воду, словно нос фрегата, целясь на противоположный далёкий-далёкий берег.

Если остров-скала располагался посередине озера — оно было огромным.

Сердце Ирис неистово забилось.

Сейчас она узнает нечто важное.

Об этом шептали невидимые, накатывающиеся на скалистый выступ, пенные, могучие, будто морские, волны. Об этом многозначительно молчал Пойраз и кричали буревестники, белыми молниями перечёркивающие небеса. Об этом, казалось, тревожно застрекотали цикады…

Она подошла к белому куску известняка, отполированному до гладкости, идеально ровным прямоугольником застывшему на огороженном утёсе. Европеец не сразу бы понял, что он видит, но Ирис, привыкшая к простоте и лаконичности мусульманских, большей частью безымянных надгробий, не нуждалась в пояснениях. Перед ней была могила того, кто провёл на этом острове последние годы жизни.

В глазах у неё зарябило. Нет, не от слёз. Просто мир вдруг подёрнулся странной дымкой, сгустившейся затем вокруг желтоватой плиты, к которой она приближалась. Потом это уплотнившееся облачко развеялось, оставив на верхней трети идеально гладкой поверхности очертания каких-то знаков, сперва еле видные, но с каждым шагом Ирис всё более углубляющиеся в камень. Ещё не веря тому, что видит, она провела пальцами по искусно высеченным буквам, словно существующим здесь множество лет, а не появившимся только что самым мистическим образом.

BAYAZED

И повторила непослушными губами:

— Баязед…

От вздоха Пойраза за её спиной всколыхнулись макушки деревьев, роняя сухие ветви.