Когда возвращается радуга. Книга 3

— Дочь, значит… Ну, хвала богам. А я-то, дурень, столько лет искал сына…

***

Разумеется, кому-кому, а Хромцу понятие милосердия было чуждо. Во всяком случае, в то время, когда он, наконец, обосновался на вожделенном троне и не собирался допустить в некоторых мятежных умах мыслей об иных претендентах, в поддержку которых можно было бы возглавить целое сообщество недовольных. А уж если бы таковым претендентом оказался маленький, чудом уцелевший шахзаде, или даже крохотная принцесса, ещё не умеющая толком говорить, зато могущая в далёком будущем подарить миру наследника Баязедовой крови — мятежникам вдвойне интереснее показалось бы возведение на престол младенца, глядящего им в рот и послушно исполняющего советы «умнейших и мудрейших друзей-спасителей»…

Потому-то и вырезано было, как он тогда полагал, всё семейство низложенного племянника, вплоть до ещё нерождённых младенцев вместе с их будущими матерями… Жёсткая мера, кто бы спорил, зато предотвратившая многие возможные в будущем осложнения. А заодно — обезопасившая от покушений отпрысков самого Тамерлана, будущих новых Чингизидов.

Почему же, узнав от Аслан-бея, что дочь Баязеда всё ещё жива, Хромец не отправил и её к вознёсшейся на небеса родне?

Отчасти — из-за привязанности к другу-мудрецу, которому доверял беспредельно, как самому себе. И не хотел огорчать его потерей любимицы. Да, вот так случается, жестокие люди бывают на редкость сентиментальны. Потом же…

Железный Хромец Второй, как он сам любил себя называть, недаром слыл не только великим стратегом, но со временем заслужил славу мудрого правителя и политика. Он не закостеневал в своих убеждениях, но развивался, шёл дальше, и если интересы дела требовали переступить через прошлые установки многолетней давности — делал это с лёгким сердцем, повторяя слова опять-таки любимейшего друга, что мудрый человек не тот, кто несёт свои принципы через всю жизнь, а тот, кто умеет эти принципы пересматривать по мере накопления опыта. Тамерлан вовремя понял, что Баязедова кровь ещё пригодится. Что внучатая племянница — довольно-таки интересная фигура на шахматной доске политических игр, отнюдь не пешка, и разыграть её можно с большой пользой для блага Империи и себя лично.

Ну и, разумеется, немалую роль сыграли те самые соображения, исходя из которых он когда-то оставил в живых самого Баязеда: велел выходить и поставить на ноги племянника, найденного после захвата ТопКапы едва дышащим от полученных ран. Для окружающих его поступок был вызван уважением к противнику, оборонявшемуся до последнего с храбростью льва, чего никто не ожидал от мягкосердечного и тишайшего правителя. На самом деле — Хромец держал в уме никому не ведомую Цель…

Всё это поведал Ирис её новый друг, Северный Ветер, задумчиво поглядывая вдаль, на озёрную гладь, наконец-то успокоившуюся, прикрыв плечи девушки простым плащом, чтобы защитить от пронизывающего ветра, налетевшего с противоположного берега… Очевидно, тот почуял конкурента и теперь спешил заявить свои права на остров; но Пойраз лишь махнул на него рукой, не связываясь, снисходительно признавая, что сейчас он сам — всего лишь гость, заглянувший по своим делам, и никаких прав на данные земли не предъявляя.

Впрочем, среди ветров это было обычным делом. У каждого — свой дом, своя охраняемая вотчина, мир между ними давно поделен, а лишние склоки ни к чему. А вот над морями встречались огромные нейтральные территории, на которые, впрочем, не претендовал никто: они были оставлены как места встреч, шуточных либо серьёзных поединков, возможных разборок между сцепившимися по какому-либо поводу ветрами… В одном из таких местин и была назначена недавняя битва северянки Трамонтаны и жаркого Сирокко, решивших померяться силами и призвавших Пойраза в качестве беспристрастного судии. Тот был настолько взбудоражен предстоящим событием — ведь ветра, живущие многие тысячелетья, в свои межсезонья начинают страшно скучать! — что с радостью принялся созывать друзей полюбоваться на эпичную битву, совсем упустив из виду, что эскадра, руководимая его другом, капитаном Джафаром, уже отчалила от берегов Босфора и вот-вот пройдёт мимо места схватки. Пусть не по центру, пусть по краю границы, но и того достаточно, чтобы разнести корабли в щепки…

Э-э, хорошо, что Пойраз вовремя спохватился.

А когда успел заметить подношение рыжей девчушки ему, ветру — почувствовал себя неловко. И поспешил малость оттеснить уже задирающих друг друга, распаляющих перед предстоящей схваткой противников подальше. Если бы не полученная жертва — его приятели бы ещё подумали… Но большинство из них любило маленьких человечков и даже иногда жалело — за их недолговечность, но при этом безрассудную порой храбрость, а потому решило уважить просьбу рыжей девчонки, безрассудно пожертвовавшей красивейшими камушками. Для человечки это была очень большая потеря. Мудрые стихии умели ценить такие жесты даже от смертных.