Когда все возможно

Это она предложила ему несколько месяцев спустя встречаться здесь, в этом мотеле, поскольку он находился примерно на середине пути от Пеории до Карлайла, и сэкономить — не останавливаться в модных дорогих отелях, а использовать эти деньги на то, чтобы почаще видеться. Вот только чаще он с ней видеться не мог. Чарли попросту не мог так часто уезжать из дома. Однако видеться они продолжали именно в этом мотеле, а сэкономленные деньги он отдавал ей. А потом они влюбились друг в друга — на самом деле он в нее с самого начала влюбился, да и она призналась, что тоже почти сразу в него влюбилась. Вот тогда она и сказала, что на самом деле ее зовут Трейси, сказала это, сидя в этом вот самом кресле полностью одетая. И с тех пор прошло семь месяцев, и все это время они были отчаянно, безнадежно влюблены друг в друга. А состояние отчаяния и безнадежности Чарли всегда терпеть не мог.

* * *

Трейси стояла в ванной, вытягивая листочки туалетной бумаги из специальной щели в стене — в мотеле явно позаботились о том, чтобы постояльцы никоим образом не смогли украсть всю коробку с бумагой. Чарли, сидя на кровати, смотрел, как она один за другим достает эти жестковатые полупрозрачные листочки и вытирает ими лицо. Затем она протерла кожу влажной гигиенической салфеткой, накрасила губы и вернулась в комнату. А Чарли вновь посетило чувство облегчения. Впрочем, оно особенно далеко и не уходило. Он понимал: все скоро кончится, а это и было для него сейчас самым важным. И тут вдруг Трейси — нет, до чего все-таки люди порой способны удивить тебя! — выдала нечто и впрямь его насмешившее. Она сказала: «Я думала, у тебя хватит характера, чтобы помочь мне выпутаться».

Чарли попросил ее повторить, и она повторила, но посматривала на него уже настороженно. А он, плюхнувшись на кровать, расхохотался и еще долго смеялся, но смех его звучал не слишком приятно. Потом он все же заставил себя остановиться и сказал, вытирая рукавом лицо:

— Да нет, мне его не хватает. — И, заметив, что она смотрит на него с легким раздражением, пояснил: — Характера. Характера мне не хватает.

Похоже, давным-давно миновали те дни, когда считалось, что нет ничего важнее характера, словно характер — это алтарь, перед которым все приличия и добродетели склоняют голову. Наука доказала, что все определяет генетика, а старомодную чушь насчет характера надо забросить в далекий лес. Наука доказала также, что тревога передается от человека к человеку, так что и вам ее кто-то передал или же она возникла в результате травмирующих событий. Наука доказала, что сам по себе человек не силен и не слаб, а просто таким создан… Да, Чарли не хватало характера! Точнее, благородства характера. В общем-то, произошедшее с Чарли можно было бы сравнить с тем, что человек бывает вынужден отречься от религии, столкнувшись с низменными, подлыми и грубыми поступками со стороны ее служителей. С тем, например, что католическая церковь издавна — гнездо педофилии и бесчисленных грязных тайн, а папы римские сотрудничали с Гитлером и Муссолини. Чарли католиком не был, но никак не мог понять, почему немногочисленные знакомые ему католики продолжают ходить к мессе, никак не мог понять, почему они это делают, зная, что на самом деле творится за сверкающим фасадом католической церкви, которая, безусловно, потерпела полный крах. Впрочем, примерно та же фальшь крылась и в протестантских проповедях, славивших тяжкий труд, скромность и пресловутое наличие характера. Характер! Да кто теперь пользуется этим словом?

А вот Трейси, оказалось, пользуется. В самом прямом смысле. Чарли снова посмотрел на нее. Вокруг глаз у нее по-прежнему виднелись следы размазавшейся туши.

— Эгей, детка. Иди-ка сюда, Трейси, милая. — И обнял ее.

А она вдруг очень тихо сказала:

— Мое имя вовсе не Трейси. — И прибавила: — Мои водительские права — подделка. Вот так. И все вокруг сплошь фальшь и подделка. Понимаешь? — Она еще ближе наклонилась к нему и прошептала: — Фальшь и подделка.

Он прорычал в ответ нечто нечленораздельное. Ничего необычного в этом не было. Он часто невольно издавал подобные звуки. Иной раз, когда это случалось где-нибудь в общественном месте, окружающие попросту пугались. А однажды в библиотеке Чарли заметил, что один молодой парень как-то очень странно на него смотрит, и сразу догадался, что, наверное, опять невольно зарычал или заворчал — в общем, исторг устрашающий звук. А Мэрилин — вот дура-баба! — еще принялась шепотом объяснять тому парнишке: «Он ведь на войне был!»

Парнишка и не понял, что именно Мэрилин имела в виду.