Когда завтра настанет вновь

Питер останавливается. Разорвав переплетение наших пальцев, кладёт ладонь мне на щёку, заставляя вновь обратить взгляд на его лицо.

– Я хочу, чтобы сегодня ты получила ответы на свои вопросы. Хочу найти твоего контрактора. Хочу поехать с тобой в Мойлейц. Хочу, чтобы ты была в безопасности. – В его мятных глазах плещутся закатные отблески. – Я хочу, чтобы мы засыпали вместе, хочу приносить тебе завтраки в постель, хочу больше всего на свете, но… – Питер зарывается носом мне в чёлку, щекоча кожу своим дыханием, – меня не оставляет ощущение, что где-то за гранью реальности тикают часы, отмеряющие наши общие дни.

Мне вдруг снова становится холодно.

– У меня хватит сил, чтобы справиться с ритуалом. Как только узнаем имя контрактора, мы очень скоро его отыщем, и ты убедишь его разорвать договор. – Я говорю так уверенно, словно эта уверенность может изгнать из-под кожи испуганный озноб. – Я уже избежала смерти, которую мне предназначали, а потом ещё штук пять смертей, и собираюсь избегать их дальше. Советую тебе делать то же.

Питер, улыбаясь, проводит рукой по моему лицу, касается кромки губ – а потом впивается пальцами в мой затылок и целует так, что я не могу оторваться, не могу думать, не могу дышать. Мы падаем на колени, потом – навзничь, прямо на холодный камень, но мне плевать на неудобство. Он окольцовывает пальцами мои запястья и склоняется сверху, и целует в лоб, в зажмуренные веки, в щёки и уши; потом вновь находит мои губы и льнёт к ним своими, собственническими, настойчивыми, заставляющими жадничать и почти кусаться…

Нет никаких часов. И предопределённости, что бы там ни твердили баньши. Я доказала это один раз и буду доказывать столько, сколько потребуется.

Нет ни часов, ни судьбы. Есть только то, что мы делаем сами – и то, чего мы сами хотим.

* * *

Без пяти полночь я стояла на перекрёстке над готовым ритуальным трикветром.

Домой мы с Питером вернулись без нескольких минут десять и, быстро поужинав, вместе с Рок и Эшем выдвинулись к выбранному месту призыва. Дорога прошла под указания Питера, подсказывавшего Эшу путь до нужного перекрёстка, и невинные расспросы Рок о том, как мы провели день.

Мои сдержанные ответы руливший брат слушал молча, но порой мне чудилось, будто слух улавливает скрежет детских зубов.

По прибытии я с ходу выскочила из мобиля: поля вокруг было так тихи и темны, что огни города на горизонте казались северным сиянием. Хорошо, что фары Французика давали достаточно света, чтобы не пришлось призывать волшебный фонарик и тревожить стражу… раньше необходимого, во всяком случае. Я не сомневалась, что привлеку её внимание, как только начну читать заклятие призыва; но чтобы найти меня и добраться до Ахорка, служителям закона потребуется время – и лишнего я им давать не собиралась.

Надеюсь, Донн отзовётся достаточно быстро, чтобы мы с ребятами удрали отсюда, не дожидаясь прибытия тех, кто на сегодняшнем празднике точно будет лишним.

Достав из картонного пакета баллончик с серебряной краской, я принялась рисовать на ровной сухой земле огромный трикветр – эдакий трёхлистный цветок, пересечённый большим кругом. Круг служил ловушкой для призванного существа, не давая ему пересечь границу рисунка и вырваться на свободу; в сердцевине цветка предстояло встать мне, отделённой от Донна защитным барьером из «лепестков». Сложный символ отнимал немало времени – требовалось тщательно контролировать правильность, толщину и непрерывность линий, а затем ещё и испещрить трикветр паутиной затейливых рун. Я постоянно сверялась с рисунком в графоне Питера (отобрать графон у него снова оказалось проще, чем возиться и настраивать новенький свой), надеясь, что не допущу ошибки: иначе всё закончится катастрофой – не только для меня.

Дорисовав трикветр, я вернулась к мобилю и, поставив медную пиалу на крышку багажника, принялась смешивать в ней порошки, травы и эфирные масла.

– А хорошо получилось, – прокомментировала Рок, внимательно наблюдавшая за моими действиями. – Будто не впервые рисуешь.

– Нет, я с фоморами не связываюсь, – усмехнулась я, добавляя в пиалу масло жасмина. – Просто на уроках ритуальные чертежи у меня всегда выходили неплохо.

– И ничего такого я не думала. – Баньши лукаво склонила голову набок. – Может, теперь, когда Эш не подслушивает, скажешь, как действительно день прошёл?

Я выразительно помолчала, засыпая в чашу толчёные вербеновые цветы.

…на уроках нам объясняли теорию уровней удара. Сложные заклятия имели огромный радиус поражения, но для проклятий попроще (вроде тех, которыми разбрасывалась я) немалое значение имело место, куда твоё заклятие или проклятие ударило противника. Верхний уровень – голова и шея: попасть сложно, но если попал, даже несложные проклятия наносят огромный урон. Средний уровень – туловище до талии: попасть проще, но и урона меньше. Нижний – всё, что ниже талии: там урона, соответственно, наносилось меньше всего.

Питер сегодня не спустился даже до среднего, – но в какой-то момент я поняла, что не знаю, хватит ли у меня сил и желания сопротивляться, если он задумает спуститься.