Когда жизнь подкидывает тебе лимоны

У меня тотчас возникает идея, как поправить самочувствие и спасти остатки этого мрачного вечера. Она, конечно, безумная и могла осенить меня не иначе как на пьяную голову. Но, блин, Иззи отправилась в поход, а на меня никто сроду не подумает. У Пенни ведь сработало — по ее словам, хотя задумка была не ахти, но, забросав яйцами машину какого-то «козла», она почувствовала большое облегчение, и не важно, чем именно был вызван ее гнев.

Сердце взволнованно бьется. Я решаю привнести в концепцию свою «изюминку» и надеюсь, что это себя оправдает.

Около полуночи, «под мухой»

Необходимость брать такси слегка снижает драматический накал, но сесть за руль я решительно не в состоянии, а ехать на велосипеде — тоже не вариант: умереть за идею я как-то не готова. Поэтому я залезаю в такси, водитель которого весело осведомляется:

— Ночная вылазка?

— Типа того, — отвечаю я, чувствуя, как от меня разит.

— В приятное местечко?

— Ну да, потусоваться, — говорю я, и это звучит так, точно я одинокая дама без друзей и планов, которой незадолго до полуночи пришло в голову отправиться на поиски компании, а может быть, даже любовного приключения.

— Ну, удачи, — ухмыляется он, когда я расплачиваюсь.

И вот я стою перед квартирой Энди, а сырный аромат щекочет мне ноздри. В витрине объявление, выполненное элегантным шрифтом, информирует покупателей о том, что цементный пол толщиной 30 см отделан сланцевой плиткой, что, в свою очередь, позволяет имитировать микросреду пещер и создает идеальные условия для хранения 52 сортов, представленных в ассортименте.

Хотя я люблю сыр, но после бормотухи с чипсами от его запаха меня начинает мутить. Я поднимаю глаза на квартиру Энди — свет горит, должно быть, в гостиной. Надо думать, он дома? И она там? Они занимаются тем самым или чем-то более прозаичным, скажем, моют посуду? Впрочем, в полночь это маловероятно — хотя кто знает, как поменялись его привычки.

В любом случае, там она или нет, для меня сейчас совсем не важно. Пусть она трижды доктор-круче-нет с собственным YouTube-каналом, где-то в интернете валяется моя фотка в балетной пачке и с кроличьими ушками как символ мужества и готовности вступить в борьбу, хотя мамский забег определенно не самое значимое событие в моем «спортивном календаре». Хотела бы я посмотреть, как она скачет зайцем по полю в толпе ожесточенно конкурирующих мамочек, часть которых относятся к этому мероприятию настолько серьезно, что приступают к тренировкам за полгода.

Вот мне и эпитафия, думаю я, отходя от сырного магазина и двигаясь вниз по улице нетвердой походкой: «Она боролась, черт возьми. Работала себе без всякой суеты». В какой потрясающий образчик человеческой породы я превратилась к пятидесяти с лишним годам: неожиданно одинокая, у меня не работа, а тоска смертная, хотя задумывалось, что это место станет перевалочным пунктом, пока не найдется театральная труппа под стать моим талантам. И вот она я, пять лет спустя, тащусь пьяненькая с хозяйственной сумкой, в которой лежит кое-что; то, что я провезла в такси через весь Глазго с целью… какой именно? Чтобы сотворить дикую глупость. Чтобы показать, что я все еще в бешенстве из-за его реакции на мою неудачу с «Мисс Пятницей» и что залезть на чердак — этого далеко не достаточно, чтобы мы стали «друзьями» (или на какие там отношения он рассчитывает, объявляясь у нас с такой виноватой мордой).

То есть если Энди вообще скумекает, что это моих рук дело. А может, и нет. Может, он решит, что это чья-то дурацкая выходка, и так было бы лучше: пусть думает, что за ним охотится омлетный маньяк! Потому что в моей хозяйственной сумке лежит именно он — омлет из четырех яиц, без сыра, приправ и специй. Даже щепотки черного перца я для него пожалела, зато на яйца не поскупилась. Если мои омлеты такие потрясающие — а он их расхваливал на все лады, — тогда поглядим, насколько ему понравится этот, который я швырну в его драгоценную машину!

Я цепким взглядом окидываю улицу. Почему-то мне казалось, что она должна быть удобно припаркована прямо под окнами его квартиры. Через несколько минут я обнаруживаю черный BMW, который Энди обожает и надраивает до блеска, как бильярдный шар (голубиный помет воспринимается как личное оскорбление, точно птичка сознательно метила его капот). Возможно, это и есть настоящая причина, почему я это делаю — чтобы обгадить его драгоценную машину, а может, всему виной итальянская бормотуха.

Но дело не в причинах, а в том, что я достаю из хозяйственной сумки холодный рыхлый омлет, осторожно приподнимаю «дворник» и сую под него, затем вытираю жирные руки о джинсы и бегу прочь. В такси по дороге домой я пытаюсь представить себе физиономию Энди при виде этого зрелища, но она оказывается не в фокусе.

— Хорошо погуляла, красотка? — интересуется водитель, перехватывая мой взгляд в зеркале заднего вида.

— Классно, спасибо, — отвечаю я, а сама думаю: в самом деле неплохо. По крайней мере, никто не сможет упрекнуть меня в том, что я бездарно провела ночь без ребенка.

Глава двадцать восьмая

Воскресенье, 29 сентября