Когда жизнь подкидывает тебе лимоны

— У нас тут случилась проблема — произошел вопиющий акт вандализма, и это, прямо скажем, было совсем некстати. Впрочем, это всегда некстати. — Она делает паузу.

— Да, Айла рассказывала. Ужасно. Мне очень жаль, что это произошло.

— Да, так вот… Я еще раз его посмотрела — я имею в виду ваше предложение. У вас найдется время, чтобы мы могли обсудить его?

Сердце бьется быстрее.

— О! Э-э, да, конечно, — говорю я, стараясь сохранять спокойствие.

— Айла сказала, у вас полный рабочий день?

— Да, но я легко могу выкроить время…

— Мне бы не хотелось вас утруждать. Я уверена, вы очень заняты…

— Никаких проблем. Я могу взять отгул или больничный… — И кто меня за язык тянул? — Нет, обычно я так не делаю, но если надо…

— Не надо, — говорит Ханна с ноткой веселья в голосе. — По четвергам мы открыты допоздна. Если вам удобно, я могу задержаться, и мы могли бы поговорить.

Я отвечаю не сразу, стараюсь прийти в себя и делаю вид, будто мысленно ищу «окошко» в своем плотном графике.

— Речь идет про этот четверг?

— Если вам удобно. Скажем, в половине седьмого?

— Да, — быстро и деловито отвечаю я, — мне подходит.

Четверг, 1 октября

— Вив? — спрашивает Энди. — У тебя есть минутка?

— Только чтобы съесть ланч, — говорю я. — А что?

— Э-э, ну… не знаю, как сказать.

Сердце начинает гулко биться. Пожалуй, лучше подняться в столовую по лестнице, чем на лифте — так удобнее разговаривать.

— А в чем дело?

— Э-э… Я не хотел ничего говорить. Думал спустить на тормозах. Но я считаю, э-э… мне это не дает покоя, и нужно с тобой побеседовать.

Я останавливаюсь и гляжу в окно на унылый, ничем не примечательный вид.

— Так о чем речь?

— Я за тебя переживаю, — он вздыхает.

— Что? И почему ты за меня переживаешь?

Вряд ли дело в омлете — это было три дня назад. Подозревай он меня, уже давно раскололся бы. Может, не стоило грузить его проблемами с музеем? Поделом мне за то, что дала слабину и пустилась в откровения.

— Просто мне кажется, с тобой что-то не так, — бормочет он.

— Все в порядке, Энди. И если это все, то я лучше пойду и съем ланч…

— Погоди, Вив… Извини, если это тебя заденет, ладно?

Меня начинает подташнивать. В рейтинге «самых нервирующих фраз» эта занимает верхнюю строчку.

— Но тебя видели, — добавляет он. Эта фраза из строчки № 2. — Ночью в субботу, около полуночи.

— Ты о чем?

Это была не я. В это время я уже лежала в кровати, читала и пила чай с ромашкой.

— Видели, как ты нетвердым шагом прошла по улице возле моего дома, затем сунула руку в хозяйственную сумку и прилепила под «дворник» моей машины какую-то яичную стряпню.

Я открываю рот. Можно возмутиться: «Да как ты смеешь утверждать, что я опущусь до такой глупости?!» Но у меня язык не поворачивается. Мимо по лестнице спешат коллеги, я им улыбаюсь и стараюсь выглядеть нормально — не та ситуация, чтобы изображать притворное негодование.

— Какую-то… яичную стряпню? — спрашиваю я.

— Да, так мне сказали. Типа тортильи.

— Тортильи?

А что, слово «омлет» уже под запретом?

— Послушай, Вив, — частит Энди, — я не хочу разводить скандал. Никто не пострадал, так что вопрос не в этом. Дело в… тебе.

— Ты это о чем? — тихо спрашиваю я.

— Я за тебя переживаю! — восклицает он, переходя на покровительственный тон. — Ты напилась — ладно, с кем не бывает…

— Пожалуйста, не начинай…

— У всех бывают вспышки гнева, все делают глупости…

— Избавь меня от своей лицемерной заботы, — перебиваю я, действительно чувствуя, как внутри закипает гнев. — Да, это была я. Признаю, это было дико и по-дурацки, и я совсем не так планировала провести время, когда наша дочь уехала в скаутский лагерь.

Я цепляюсь взглядом за детали тоскливого пейзажа — парковки, гаражи, обшарпанные низенькие строения и земля, поросшая жестким кустарником. В основном здесь расположены предприятия легкой промышленности. Когда «Флаксико» выбросит на рынок фалафель из батата, милая картинка на упаковке будет намекать на то, что он приготовлен на деревенской кухне из овощей со своего огорода, тогда как на самом деле его произведут на заводе, как и остальную нашу продукцию.

— Это была опасная затея, — серьезно заявляет он.

— Вовсе нет. Скорее… неблагоразумная.

— Шатаясь вот так, сама по себе, ты могла вляпаться в любую историю…

— Я просто была слегка подшофе, — сквозь зубы говорю я, не желая обсуждать этот вопрос на главной лестнице офисного здания. — Можно подумать, я валялась в беспамятстве на тротуаре попой кверху!

— К твоему сведению, ты была далеко не слегка…

— Хватит с меня «к твоему сведению»!

— Что?

— Ты это все время говоришь, причем таким покровительственным тоном: «К твоему сведению, это пыль обгорает», «К твоему сведению, Вив, у рептилий сухая кожа».

— Ты это о чем? Господи, я действительно за тебя переживаю. Может, тебе сходить к врачу?

— За антидепрессантами — ты это имеешь в виду? — огрызаюсь я.

— Хотя бы. Я не знаю…

— Только не делай вид, что тебя беспокоит мое душевное самочувствие. Немного поздновато для этого, не находишь?

— Я просто говорю, — перебивает он.