Когда жизнь подкидывает тебе лимоны

— Большое спасибо. Ему у вас очень нравится, да, милый? — Он смотрит на меня и молча кивает. — И понятно, потому что Вив такая добрая, радушная и не заморачивается.

Лудо остается на ужин и держится мило, говорит «пожалуйста» и «спасибо» и относит в раковину тарелку, что столь же удивительно, как если бы он вдруг начал изъясняться по-японски.

Дети играют вместе, и даже Мейв, похоже, пришла к выводу, что Лудо — нормальный парень и ведет себя исключительно хорошо. Возможно, он стремится произвести приятное впечатление в надежде стать нашим постоянным гостем. Не думаю, что они с Иззи будут закадычными друзьями, но в их взаимоотношениях определенно наметился прогресс в лучшую сторону.

— Похоже, Лудо у нас нравится, да? — замечаю я, когда мы с ней остаемся вдвоем и сидим на диване с горячим шоколадом.

— Да, потому что малышки нет, — говорит она.

— Вообще-то я думала, что ему просто так здесь нравится — не только потому, что он хочет сбежать от маленькой сестрички.

Иззи пожимает плечами:

— Вот было бы здорово, если бы у нас был малыш. Если бы у тебя был, — поправляется она.

— Боюсь, моя хорошая, этого уже никогда не случится.

Она кивает с серьезным видом.

— Потому что вы с папой больше не вместе?

— Ну да, но главное потому, что я для этого немного старовата.

И, пожалуйста, не допытывайся у меня о том, как делают детей, мысленно умоляю я. Разумеется, я не против, чтобы она знала. Они уже начали в школе проходить основы, части тела и прочее, и я не собираюсь морочить ей голову всякой чушью типа «особых поцелуев». Просто… в данный момент я пока не готова.

В надежде на то, что она забудет про детей, я веду ее наверх в ванную, а позже болтаю о том о сем, пока выбираю, какую историю почитать на ночь. Я показываю ей то одну книжку, то другую, но ей, похоже, все равно.

— Ты действительно слишком старая, чтобы иметь ребенка? — спрашивает Иззи, лежа в кровати.

Я оборачиваюсь, застигнутая врасплох.

— Да, моя хорошая. Но это же не проблема, верно? У меня есть ты и Спенсер.

— А когда женщины становятся слишком старыми? — интересуется она.

Я улыбаюсь. Ну и вопрос!

— Чтобы иметь детей? — Она кивает. — По мере того как становишься старше, иметь ребенка становится все сложнее. Я имею в виду после сорока, хотя у всех это по-разному. Организм у всех разный.

— А ты была старой, когда родила меня?

— Не совсем. Старше, чем другие мамы, но не дряхлой.

Она кивает и, похоже, обмозговывает информацию, между тем как я достаю книгу и сажусь к ней на постель.

— Мамочка?

— Да, солнышко? — Я приготовилась к новой серии вопросов про деторождение.

— Ты не против, если я сама буду читать?

Я в растерянности смотрю на нее.

— Ты имеешь в виду только сегодня или вообще?

— Вообще. Мне почти восемь. — Она улыбается.

Что-то сжимается внутри меня, когда я целую ее в лоб и встаю с постели.

— Знаю, солнышко. И еще знаю, что ты любишь читать.

Я желаю ей спокойной ночи и оставляю наедине с книгой, но, когда спускаюсь вниз по лестнице, меня не покидает странное чувство. Оно настолько пронзительное, что я не могу ничем заняться и в конце концов выхожу во двор, сажусь за столик из кованого железа и замираю. На небе видны всего две звезды, но без приложения их не опознать.

Значит, Иззи больше не нужно, чтобы я читала книжки на ночь. И, вероятно, это желание возникло не сегодня, просто она не знала, как я к этому отнесусь.

Не стоит огорчаться, решаю я, возвращаясь обратно в дом. Мне нравилось читать книжки перед сном — сначала Спенсеру, а потом Иззи — про драконов, волшебников и эльфов. Мне нравилось ощущать, как убаюканное сказкой дитя прижимается ко мне теплым боком. Но этот этап позади, и это нормально и вряд ли можно считать отторжением. Просто моя дочь взрослеет.

Глава двадцать девятая

Четверг, 3 октября

— Здравствуйте, Вив! Или к вам лучше обращаться Вивиенн?

— Все зовут меня Вив, — отвечаю я, вскакивая со стула в фойе при виде Ханны. Мы обмениваемся рукопожатием, и она приглашает меня в кабинет. Экспозиционная часть музея — это сплошное полированное дерево и богато украшенные канделябры, а служебное помещение напоминает пещеру и имеет гораздо более блеклый вид: серый ковер замызган, в углу — замученного вида растение, на столах — горы бумаг и органайзеры из проволочной сетки с беспорядочно наваленными на них папками.

На стенах чего только нет: календари с фотографиями диких животных и городскими пейзажами, плакаты проходивших здесь выставок: «Сокровища из гробниц», «Деревенский быт пиктов», «Редкости за стеклом: искусство таксидермии» — все слегка пожелтевшие, с загнутыми краями. В воздухе висит запах пыли с легкой примесью дезинфицирующего средства. Белые маркерные доски покрыты каракулями — очевидно, писали в спешке или у всех повально сотрудников скверный почерк. Я следую за Ханной в маленькую комнату в глубине основного помещения, очевидно, для беседы с глазу на глаз, хотя единственный сотрудник, который мне тут сегодня встретился, был дежурный администратор.