Когда жизнь подкидывает тебе лимоны

Как и подобает зрелой, самоопределившейся женщине, я просыпаюсь на диване в одежде и обуви и, по мере того как воспоминания о ночной вылазке оживают в моей нетрезвой голове, начинаю содрогаться от похмельного стыда. Раздается звонок — я сползаю с дивана и достаю из сумки телефон.

Энди! Я панически пытаюсь сообразить, как реагировать в случае обвинения: разумеется, все отрицать. Ты рехнулся? Думаешь, у меня есть время подсовывать омлеты под «дворники»? Изобразить негодование. Выдвинуть предположение, что это дело рук какого-нибудь пьянчужки (хм!). У которого случайно оказался при себе омлет. Может, он стащил его с завтрака в отеле? В этом случае правдоподобнее была бы яичница. Вот черт.

Звонок прекращается, и к тому моменту, когда Энди звонит снова (кто бы сомневался), я уже способна отвечать решительно и собранно, точно с самого утра на ногах, копошусь по дому и вообще провожу время с пользой.

— Привет, — говорит он, — как дела? — Голос звучит на удивление нормально.

— Отлично, — говорю я.

— Я просто хотел узнать, когда Иззи возвращается. Завтра у меня выходной, и я подумал, может, мы проведем день вместе.

Выходит, сегодня машина ему не нужна и омлет он еще не видел? Или его схомячила лисичка под покровом ночи?

— Она вернется только завтра к вечеру, — говорю я. — В школе профдень.

— Жаль. Просто я соскучился по ней. А от Спенсера есть новости? Эсэмэс от него не дождешься…

— Знаю. Думаю, он еще в Италии.

— Наверное, ты права. Тогда на связи.

— Ага.

— Да, Вив?

— Что? — Мое сердцебиение учащается.

Пауза.

— Ты не…

— Что я не?…

— Так, ничего. Забудь. Пока.

Понедельник, 30 сентября

Благодаря школьному профдню у меня сегодня выходной. Я предполагала, что Иззи будет дома, а потом стало известно про скаутский поход, и теперь у меня целый день свободен. Решив распорядиться им с умом, я отправляюсь в бассейн, а затем в сауну, где в вместе с потом избавляюсь от остатков похмельного стыда. Вернувшись домой, я навожу порядок, а затем отправляюсь в скаутскую «хижину» за Иззи. К этому времени мне уже удается убедить себя в том, что история с омлетом — всего лишь забавная эскапада и не более.

Именно поэтому я выхожу из дома с небольшим запасом времени, чтобы заскочить к Пенни. Как и предполагалось, услышав про субботнюю выходку, она заходится от хохота.

— Пожалуй, это самая потрясающая байка из всех, что я слышала, — говорит подруга.

— Думаешь, я слетела с катушек?

— Еще как! — гогочет она. — Но ведь никто не пострадал. Это был всего лишь безобидный омлет.

— Ну да. Вот если бы я запустила ему в лобовое стекло банкой с консервированной фасолью, тогда другое дело, — киваю я.

— И я одобрила бы это, — улыбается Пенни. — Значит, ты все еще на него сердишься, да?

— Наверное, не следовало бы, — выдыхаю я. — Полгода, как он ушел, и мне следовало бы привыкнуть и относиться спокойно…

— Что значит «следовало бы»? — вопрошает она. — Ты чувствуешь то, что чувствуешь, Вив. И не надо оправдываться или просить прощения.

— Ну да, — киваю я, радуясь, что Ника нет дома. Мне не хотелось бы, чтобы он считал меня какой-то маньячкой. — Иногда на меня накатывает страшная злость, и я ничего не могу с собой поделать.

— Это понятно, — она касается моей руки.

— А вдруг, Пенни, я никогда от нее не избавлюсь? — спрашиваю я. — Что, если остаток жизни при мысли о нем я буду приходить в ярость, ненавидеть его и испытывать желание забросать его любимую машину омлетами? Я так не выдержу. Он — отец Иззи и всегда будет рядом, хочу я того или нет…

— Послушай, — говорит она, — ты же не всегда такая, верно? Большую часть времени ты проявляешь завидное спокойствие и здравомыслие.

— Я бы так не сказала, — я утыкаюсь взглядом в пол.

— Ты про омлет? Ну, взбрела тебе такая блажь, ты и побежала. Но ведь никто не пострадал.

— Надеюсь, — говорю я, испытывая острую потребность поведать ей о том, что послужило настоящим «триггером» — как я расстроилась из-за отказа музея на предложение, а Энди не понял, почему это было настолько важно. — Только Нику не говори, пожалуйста, — напоследок прошу я.

— А почему? — спрашивает она.

— Потому что он не одобрит. Решит, что я сумасшедшая.

— Быть того не может, но ладно. — Пенни усмехается и прижимает палец к губам. — Я — могила.

Я ухожу, пытаясь выбросить все из головы и радуясь при мысли, что Иззи скоро будет дома, а значит, в обозримом будущем мне удастся сохранить почву под ногами. К тому времени, когда я добираюсь до скаутской «хижины», автобус еще не пришел. Звонит телефон — я вздрагиваю, надеясь, что это не Энди, но номер незнакомый.

— Добрый вечер, это Вив? — Голос женский, и выговор не шотландский, а северноанглийский. Тон теплый, дружеский и деловитый.

— Да, слушаю.

— Это Ханна Джефферс из музея. Я отправляла вам имейл насчет вашего предложения.

— А, да.

— Простите, — добавляет она, — мне кажется, я послала его в спешке.

— Все в порядке, — говорю я.