Когда журналисты были свободны

Впрочем, в этой сфере мне было проще – я уже столько раз приходил начальником в новый для меня коллектив, что знал: должен пройти год (максимум – год!), и все проблемы с притиркой темпераментов сойдут на нет.

Но приходилось очень строго следить за политической жизнью страны.

Впрочем, слово «ад» относилось скорее к первым дням моего назначения и в большей степени касалось моих отношений с тогдашним кремлевским начальством.

А на телевидении, кроме новостей, было и другое информационное пространство. И в нем-то нам многое удалось сделать и открыть.

Всем дневным эфиром занимался Александр Акопов – мне удалось переманить его с работы преподавателя Московского инженерно-строительного института еще в молодежную редакцию. И я не ошибся. Сейчас он президент Академии телевидения, крупнейший продюсер, а тогда возглавил программу «Деловая Россия» и создал еще много удивительных телепроектов.

Вместе с Акоповым работал Алексей Волин. Мой заместитель в ВГТРК Кирилл Легат был моей правой рукой, вместе с Юрием Грымовым он сделал впервые на нашем ТВ заставки в виде двигающихся картин русских художников, а Игорь Угольников открыл новый тогда для нашего телевидения «Добрый вечер» – в этом жанре сейчас с успехом работает Иван Ургант.

И это только часть проектов, которые нам удалось сделать на российском телеканале.

Светлана Сорокина, звезда ВГТРК, ведущая «Вестей», «Родина-мать», как ее называли зрители, зашла в мой кабинет сразу после эфира.

– Свет, ну что ты делаешь? – Я даже не уточнял, что именно: Света опять лепила в эфир всю правду-матку и размахивала шашкой в сторону федеральных чиновников. – У меня сегодня волосы шевелились от ужаса, ну ты что! Ты понимаешь, что я тебя обязан за такое уволить, а я не хочу этого?

Светлана посмотрела на меня в упор.

– Ну увольняйте.

– Давай посмотрим дальше. Я тебя уволю – допустим, я умею принимать непопулярные решения. Тебя больше не возьмет ни одна телекомпания (ну а как тебя возьмешь, мы все под одним начальником ходим). Неделю народ будет возмущаться. Может быть, даже устроит в защиту тебя какой-нибудь митинг. Может, серию митингов. – Света попыталась сдержать улыбку. – Но уже через неделю успокоится. А еще через три недели – забудет. Вообще забудет, понимаешь? Я ведь видел такое не раз.

Она повернулась, вышла из кабинета.

Я был прав. И мне было очень неприятно от того, что я был прав.

Нас тогда спас мудрый Александр Акопов. Они придумал для нас со Светой программу «Открытые новости». Мы устраивали телемосты с регионами – выбирали тот, где ситуация достигла отметки критической. И вот тут уже Света могла жечь напалмом. И она жгла.

Общалась с женами летчиков, которым несколько месяцев не выплачивают зарплату, – и те вышли, перекрыли летное поле. Она сочувствовала каждой своей героине – и обещала держать ситуацию на контроле до тех пор, пока зарплату людям полностью не выплатят.

Мы сделали несколько таких выпусков.

А потом я увидел себя на экране.

В кресле сидел вальяжный человек. В дорогом костюме и галстуке. С обручальным кольцом Tiffany (к тому времени у меня уже было это кольцо) – и говорил с голодающими женами летчиков. И рассуждал о том, как тяжело им жить.

Мне так стало от себя противно, что я попросил Светлану:

– Знаешь, нет. Я больше не стану вести «Открытые новости». Хочешь – делай передачу сама.

Может быть, я заметил то, чего не видел никто другой. Может, я зря накрутил себя. Но в тот момент остро ощутил: я стыжусь своего богатства. Я вырос в стране, где все жили от зарплаты до зарплаты. Где кусок сахара считался праздником. Где количество пар обуви у человека совпадало с количеством сезонов, плюс домашние тапочки.

И мои галстуки, костюмы, запонки были для меня одновременно и предметом гордости, и предметом стыда. Я никогда не смог бы стать бизнесменом. У них иной склад ума, они по-другому видят и чувствуют деньги.

– Неважно, как ты деньги заработаешь, – говорил мне Березовский. – Важно, как сохранишь и приумножишь.

И если с «зарабатывать» у меня получилось, то с «сохранить и приумножить» всегда возникали проблемы.

А тогда, увидев себя на экране, я начал бешено жертвовать деньги в благотворительные фонды и детские дома. Но все это была капля в море…

Кстати, со Светланой Сорокиной у меня установились дружеские отношения. Ее нельзя было не уважать. У нее замечательная приемная дочь Тоня, Светлана умеет дружить, и среди ее друзей были выдающиеся люди.

Я всегда буду благодарен ей за знакомство с необыкновенной женщиной – Паолой Дмитриевной Волковой. Паола была яркой, неповторимой личностью, тонким знатоком и ценителем мирового искусства и культуры, профессором ВГИКа и Высшей школы сценаристов, в орбиту ее друзей входили такие люди, как Мераб Мамардашвили, Тонино Гуэрра, Рустам Хамдамов и другие замечательные люди. Оказаться среди них, пусть на правах не самого близкого знакомого, было для меня большой честью. Но я, кажется, отвлекся…