Когнитивные войны в соцмедиа, массовой культуре и массовых коммуникациях

Есть еще одна интересная особенность устной передачи – смена исходного читателя. Это, к примеру, свойственно сказкам, которые первоначально были рассчитаны на взрослую аудиторию. Исходно сказки Перро, например, были рассчитаны на взрослую аудиторию, а некоторые сюжетные линии были другими: «В авторском варианте легкомысленную Красную Шапочку и ее бабушку никто не спасает – никаких охотников ex machine не появляется. Причем заключительный диалог Волк и девочка ведут, лежа в одной постели. Страдания Спящей красавицы не заканчиваются свадьбой: более двух лет принц скрывает свой брак, а его мать оказывается людоедкой, охочей до внуков, приготовленных под соусом „робер”. Мальчик-с-пальчик после победы над Людоедом будет зарабатывать доставкой писем от дам их любовникам, и хотя „нашлось также несколько жен, которые поручали ему относить письма к своим мужьям, но платили они так плохо и было от них так мало проку, что этот заработок он ни во что не ставил”» [1].

Все это определенные когнитивные искажения, которые претерпел исходный текст. Когда такое сообщение является неавторским и передается устно внутри массового сознания, то возникают новые типы искажений, меняющие этот поток.

Исследователи выделяют, к примеру, такие трансформационные факторы, возникающие в результате человеческого фактора, чего, кстати, никак не будет в техническом потоке, но именно они влияют на успешность текста [2]:

• информация об угрозах;

• информация, имеющая отношение к сексу;

• информация о том, что вызывает отвращение, кстати, такого рода тексты, как нарративы достаточно успешны;

• контринтуитивное содержание, когда имеется некое базовое онтологическое нарушение, выделенное исследователям и религии (П. Бойером и другими), например, сверхъестественные существа могут быть бессмертными и читать наши мысли;

• наличие информации о слухах и социальном взаимодействии также влияет на успешность распространения.

Интересно, что все это характеристики, усиливающие эмоциональную сторону воздействия. Понятно, что цивилизация долгое время, наоборот, вела человека от эмоционального реагирования к рациональному. Теперь проявился совершенно противоположный процесс. И это снова реагирование широких масс, а не элит, поскольку элиты воспитываются с помощью дополнительных интеллектуальных рамок, которые на них накладывают образование, культура, наука, создавая в результате иной тип ума, с одной стороны, а с другой – элиты, обладая большей финансовой защищенностью, могут позволить себе реагировать более рационально, чем эмоционально.

Вероятно, этот тренд прямо и косвенно возвел на престол вместо правды постправду, что приходит от определенного возврата к главенству эмоционального, а не рационального взгляда на мир в случае массового сознания. Можно заявить, что и раньше массовое сознание было эмоциональным, а рациональное вторгалось в него образованием и наукой. Литература и искусство тоже базировались на эмоциональном, что дало возможность возникнуть в XX веке массовой культуре и литературе, которые, как писал У.Эко, написаны как автором, так и читателем. Отсюда большая любовь массового человека к звездам кино, чем к звездам науки.

Например, П. Пряников, подчеркивает: «Грань между верхами и низами проходит по культуре. Низы слушают рэп, читают комиксы, желтую прессу и массовый спорт, смотрят мемасики в соцсетях. Верхи смотрят и слушают оперу и балет, читают классику (часто даже в оригинале – на латыни или древенегреческом, как тот же пан Цукерберг). Особенно хорошо заметно по частным учебным заведениям Англии, как там делают такие прививки культуры подрастающим верхам. А в России часто верхи даже обладают меньшей культурой, чем та же интеллигенция. Фильмы про войнушку, казачьи хоры, гоу-гоу-бойс в трико с перьями, потягать гирю, послушать былины про Ротшильдов и рептилоидов. Верхи с низами сравнялись по уровню культуры» [3].

Образование удерживает мышление в рациональных рамках. Но этого мало. Были попытки введения книг в массовое чтение, то есть рационализировать массового человека. На это сработало появление paperback’ов [4]. До этого в США было всего 1500 книжных магазинов, поскольку книги были дорогим продуктом – 45 долларов по нынешним ценам, а тут книги стали стоить 25 центов, что и привело к буму чтения, поскольку человек мог спокойно покупать 2–3 книги сразу.

Советский вариант массовой борьбы с неграмотностью также вел в результате к определенному варианту рационального мышления, которое всегда нуждалось из-за ориентации СССР на армию и оборону как приоритет. Советский Союз характеризовало издание огромного объема научно-популярной литературы, что поддерживало интерес как раз в первую очередь к естественным наукам, нужным обороне в отличие, например, от истории Древнего Рима или Греции.