Когнитивные войны в соцмедиа, массовой культуре и массовых коммуникациях

В принципе государство боится коллективного выражения эмоций, а не индивидуального. По этой причине оно всегда работает на атомизацию населения, разрешая объединения граждан только в контролируемых им формах.

Этот вариант советского подхода А. Колесников видит в современной России: «В постъельцинский период по мере „взросления” авторитарного режима государство последовательно возвращалось в политику, экономику, духовную и социальную сферы. Кризис представительства в политике и эрозия институтов сопровождались огосударствлением гражданского общества. Атомизировать гражданское общество, расколоть его на готовых сотрудничать с властью и не готовых, лишить его субъектности и самостоятельного значения, запугать репрессивным законодательством – эти задачи вполне успешно решались в последние годы авторитарным государством. Формирование имитационного гражданского общества, своего рода „национализация человека” – путь к устранению различий между государством и обществом. Помогали и помогают государству в этом общественные организации при власти и Русская православная церковь. Этатизация общества – одно из важнейших свойств и одновременно целей современной российской политической системы. В такой ситуации, по выражению Егора Гайдара, „общество становится колонией государства”» [22].

На борьбе с атомизацией населения, облегчавшей управление, пришли к власти британские консерваторы [23–24]. Они начали создавать разные варианты объединения граждан, формируя связи между людьми, утраченные в прошлом.

Возможно, что если бы советской литературой занимался не Сталин, то не было бы жесткой рамки соцреализма, в рамках которого государственные интересы были «вшиты» в любое произведение вместо интересов человеческих. Троцкий, например, «отслеживал и ценил почти всю авангардистскую литературу и по сути сдерживал развитие того, что в дальнейшем стало соцреализмом. Троцкий считал, что партия и государство не должны искусственно взращивать „пролетарскую культуру” и диктовать писателям, что им делать. Эта часть его биографии целиком отсутствует в абстрактной коллективной памяти, что связано отчасти с забвением той эпохи в культурном воплощении» ([25], см. также информацию о встречах Троцкого с Флоренским [26]). Другая художественная литература дала бы в результате другой вариант советского человека с другой «встроенной» эмоциональной грамматикой.

Эмоциональность и рациональность соседствует в мире. Однако разные сферы бытия человека отдают предпочтение одному или другому. Сегодня эти границы стали смещаться.

Исследования западного политического языка демонстрируют, что из него уходит аналитичность, а вместо нее входит плакатность [27–28]. И это одновременно отражает приход популизма в политику. Язык Трампа кроме упрощения характеризуется также высоким уровнем самоуверенности. Один из выводов этого исследования таков: «Стили, использовавшиеся ранее президентами, коммуницирующими с помощью статей в газетах или выступлений в малой аудитории, стали неэффективными во время технологий массовых коммуникаций типа радио, телевидения и сегодняшнего интернета. В свете этих технологических изменений президенты, использующие нарративный, уверенный стиль, лучше соответствуют сложному, ориентированному на публику президентству».

При этом они ссылаются на работу К. Вутерса по поводу «неформализации» западного общества, когда нормы стали менее формальными, разрешающими эмоции. Правда, этих изменений исследователи не нашли в других культурных формах (книгах и фильмах), а только в поведении политических лидеров.

Вутерс видит начало этого нового типа поведения в шестидесятые и семидесятые. Он констатирует конец этого процесса сегодня: «Неформальный процесс, как представляется, остановился, а в действие вступает вновь процесс формализации. Сексуальная революция объявлена закончившейся, восстановилось уважение к дисциплине, к закону и порядку, а чтобы помочь людям ориентироваться в этих ценностях, напечатаны новые книги по этикету» ([29], см. также [30]).

Однако эмоции продолжают жить в политическом языке, что говорит об их эффективности, поскольку политики всегда заимствуют работающие приемы отовсюду. Они становятся актерами, ораторами, комиками, когда этого требуется для достижения цели. Если переделать термин экономика внимания, то можно сказать, что перед нами теперь выросла и политика внимания.

Сегодня эмоции вернулись на свое место, с которого их сбросил век рационализма. И, несмотря на все недостатки, проявившиеся в соцмедиа, нам придется учиться жить в этом новом мире.

Литература

1. Климан И. Каннибализм и трупы доброго сказочника Перро // expert.ru/kazakhstan/2008/11/siniya_boroda/.

2. Acerbi A. Cognitive attraction and online misinformation // www.nature.com/articles/s41599-019-0224-y.pdf.

3. Пряников П. Верхи сравнялись с низами по уровню культуры // www.rosbalt.ru/posts/2019/02/25/1766190.html.