Когнитивные войны в соцмедиа, массовой культуре и массовых коммуникациях

В исходной статье британской «Таймс», откуда и пошла эта дискуссия, цитировался глава центра по безопасности Букингемского университета Энтони Глис, сказавший: «Маша бывает дерзкой, даже несносной, но также и решительной. Она пытается прыгнуть выше головы. Не было бы преувеличением увидеть в ней нечто такое путинское». А также вспоминается финская газета Helsingin Sanomat, которая сделала интервью с профессором института коммуникации Таллиннского университета П. Хыбемяги. Здесь говорилось, что медведь из русского мультфильма символизирует собой Россию, целью этого является дать детям положительный образ России. В свою очередь литовцам не понравилась фуражка пограничника, которую носила Маша, охраняя огород Медведя. Украина тоже призывает к запрету, поскольку в мультфильме Медведь как традиционный символ России захватывает чужое имущество, дом, землю.

Однако не все так однозначно трактует эту ситуацию. М. Галеотти, известный специалист в сфере информационных войн. Он скептически посмотрел на эти доводы, сформулировав свои контрдоводы [18]:

• если критиковать, то надо делать другие журналистские материалы на эту тему, например, юмористические, а не обвинительные;

• это ведет к недооценке реальной пропаганды;

• это недооценивает наше население;

• это помогает Путину продвигать свой нарратив, что Запад ненавидит русских.

С одной стороны, он прав, поскольку в мультипликационный фильм реально трудно вставлять явный пропагандистский или даже квазипропагандистский материал. Мультфильм создают для бизнес-целей, причем создатели исходно думали о западной аудитории, опираясь на западные образцы сюжетов.

Однако, с другой стороны, как пелось в песне, «ничто не проходит бесследно». Когда ребенок по пять раз в день смотрит этот мультик, он явно фоново получает информацию, следя за этим простым сюжетом. Какая только это информация? Представляется, что мультфильмы советского времени были более добрыми, даже внешне те герои выглядели добрее нынешних. Детские мозги принимают гораздо больше информации, поскольку правила этого мира еще в них не сформированы. Именно по этой причине существует постоянное внимание к продукции для детей.

Известна, например, жесткая борьба, которую ведет Иран против западной массовой культуры, объясняя это разрушительным ее действием на детей и молодежь. Он создает свои мультипликационные фильмы, своих кукол в мусульманской одежде вместо Барби и т. д. И это тип борьбы через создание своего, а не просто запрета западного (см. только малую толику обсуждения и осуждения этой проблемы [21–26]). Понятно, что в этом случае фильмы и куклы, куда попали также куклы из сериала «Симпсоны», оказались на стыке двух цивилизаций – христианской и мусульманской. Отсюда идет источник запретов.

Китай также активно запрещает западные мультфильмы [27–28]. И в этом случае не слышно таких же возмущенных криков. Винни-Пуха запретили по понятным причинам, он стал ассоциироваться с образом первого лица. А остальные, видимо, подпали под общую тенденцию ограничить западную рисованную продукцию, включая книги, из-за вхождения западной модели мира. И тем самым расширяется поле для своей продукции. Кстати, Иран пошел дальше и даже запретил изучение английского в средней школе, чтобы остановить культурное вторжение Запада [29].

Тут важно иметь в виду, оценивая эти запреты, что угрозу скорее ощущает тот, кому угрожают, а не тот, кто угрожает невольно и неспециально. И мы, находясь, в однотипной цивилизации, не можем адекватно чужую угрозу оценить, а Иран и Китай могут.

Угроза может идти и из другого. Вот мнение П. Феллэн, что все вокруг нас является перформансом: «Перфоманс стал основным объективом для понимания событий таких разных, как война в Ираке и новое видео Мадонны. Мы вошли в пространство, где все является перформансом. Это не значит, что реальность исчезла, но это признание того, что невозможно узнать реальность без понятия перформанса» ([30], см. также [31–33]).

То есть мы ищем словесное выражение опасности, а оно может быть визуальным, поведенческим. Ведь Иран запрещает Барби не из-за слов, а из-за не той одежды, более открытой, чем это требуют его традиции. Иран идет системно, запрещая иностранную музыку [34] и иностранные фильмы [35]. Такое ощущение, что они очень четко учли уроки распада СССР, где также «чужое» входило сквозь массовую культуру, поскольку идеологию охраняли всеми силами.

Создается ощущение, что модель мира может разбиваться на части в разного вида виртуальных продуктах, а потом собираться как пазл в единое целое. Отсутствующие сегменты этой модели мира наш мозг сам может восполнять, причем в нужную для него сторону – позитивную или негативную. Отсюда, кстати, наше неприятие позитива в образе негативного объекта или негатива в образе позитивного объекта. Рациональности особой в этом нет, это просто когнитивное сокращение, обеспечивающее нужную скорость обработки информации.