Кого не взяли на небо (СИ)

— На тебе нет их крови, малыш. Мертвецы ждут своих убийц. Пойдём, мелкая. А ты, малыш, помоги вот ему, — грязный палец ткнул куда-то в сторону кормы.

Соткен и Аглая Бездна удалились, а лив поплёлся в указанном ему направлении. На первой палубе парома, на самой корме, там, где внизу бурлила вода под лопастями судового двигателя, оставляя широкий пенный след, Скаидрис нашёл юного скальда. Тот стоял возле замотанного в одеяло недвижного тела. Лив остановился шагах в пяти, замялся, развернулся и хотел пойти прочь, но сдавленный голос викинга произнёс:

— Останься воин, если можешь уделить нам время. Мертвецам нравится, когда их провожает много людей. Вместе с тобой нас будет уже двое.

Скаидрис подошёл и встал рядом с Хельги.

— Ты и правда выучил наш язык. Наверное ты во многом талантлив.

Хельги лишь грустно улыбнулся.

— Я уже говорил — я хочу быть или живым или мёртвым. И я должен был сказать вам об этом. Поможешь мне?

Хельги указал взглядом на мертвеца.

— Помогу, — Скаидрис придвинулся ближе.

Они взялись за ткань с двух сторон.

— На счёт три, — сказал Скаидрис, и, заметив, что Хельги непонимающе смотрит на него, пояснил, — Два в воздух, потом...

И мотнул лохматой головой в сторону воды.

Скальд кивнул, они качнули раз, качнули другой...

— Подожди, — сказал Хельги и опустил свой край на палубу. Голова мертвеца гулко стукнулась о гофрированную сталь.

Скальд встал на колени возле тела и что-то нараспев пробормотал на своём певучем, гортанном языке*.

*Примечание: Хельги сказал примерно следующее:

"Твоё место на длинной скамье займёт кто-то другой.

Тебе не суждено пировать среди героев.

Боги не приметят тебя,

Никто не поднимет полный кубок в твою честь.

Ты станешь всего лишь кормом для рыб,

Убитый предателем и им же оплаканный.

Но ты всё же свободен, и тёмная вода

Смоет проклятие чудовищной клятвы."

— Теперь давай, как это... — сказал он поднимаясь на ноги и вновь берясь за край ткани.

— На счёт три, — подсказал Скаидрис и скальд согласно кивнул.

...Три...

Завёрнутое в тряпку и перемотанное сверху грубыми верёвками тело Рекина, сына Хромуля, плюхнулось в воду и сразу же исчезло в пенном водовороте, но через пару ударов сердца снова всплыло, шагах в тридцати от кормы парома. Потом опять исчезло в свинцовых водах. И больше не всплывало. Некоторое время они стояли и молчали.

— Это была виса? Ну то, что ты читал над телом? — спросил Скаидрис.

— Угу, — ответил ему скальд.

— Красиво звучало, — сказал Скаидрис, — А о чём там говорится?

— Да так, — Хельги слегка покраснел и вяло махнул рукой, — Ничего примечательного, сплошная безнадёга...

— Красиво звучало, — задумчиво повторил Скаидрис.

Он остановился и положил свою тощую руку, что высовывалась из оборванного рукава кенгурухи, на плечо Хельги. Тот резко вскинул голову, с вызовом глядя на лива снизу вверх, но руку не скинул.

— Красиво звучало, — снова повторил Скаидрис. — Я хочу рассказать тебе кое-что, славный Хельги, сын Хрольфа. Я хочу рассказать тебе о том, что выше всех богов, вместе взятых. О том что безгранично и везде, будто нирвана или комары. О том, что такие, как мы с тобой, называют «Metal».

* * *

Они заперлись в маленькой каюте, устроившись на полу, покрытом пыльным ковром. На высокой тумбочке громоздился допотопный ламповый телевизор, а маленький журнальный столик перед ней занимал не менее устаревший видеомагнитофон, заваленный огромной кучей кассет. Встроенные динамики телевизора трещали, сипели и фонили, но Скаидрис лишь улыбался, выкручивая ручку громкости до предела.

— Так-то лучше, — удовлетворительно кивал лохматой головой лив, рассматривая руны проступающие на мелькающем жуткими помехами экране, — Варг использовал для записи этого альбома инструменты, найденные на помойке. Однако мы с тобой немного улучшили техническую изюминку записи, пропустив её через колонки телевизора Sony тысяча девятьсот девяностого года. Что скажешь, скальд?

— Великая сага, — ответил Хельги, и отёр слюни восхищения, стекающие по нижней губе.

—«Filosofem»*, — пожал плечами лив, — Хули тут можно добавить...Тащемта, остальные творения маэстро не стоят нашего внимания: у нас не так много времени, тем паче последующие альбомы«Burzum» уже не столь хороши, а поздняя музыка автора вообще не имеет никакого отношения к мeталу. Сам же Граф из угрюмого убийцы-мизантропа превратился в доброго седого дедушку, рассеянного чудака, заслужив почётное звание интернет-мема и наплодив неимоверное количество отпрысков. Не будем более о нём.

Лив щелкнул кнопкой на панели: приёмник поднялся вверх — длинные пальцы выудили кассету и небрежно швырнули ту в угол каюты.

— Однако я вижу, что ты несколько прибился, скальд, а современное творчество твоих соплеменников погрузило тебя в сумрак, свойственный вашей северной натуре. Отведай кое-чего другого.

— А есть что-нибудь с голой тёткой, как на«Mother North»* от Satyricon? — смущённо вопросил Хельги.