Кого не взяли на небо (СИ)

Скаидрис прислонился к стройному стволу сосны и прикрыл глаза, отдавшись вихрю бурных воспоминаний.

Когда он очнулся, уже совсем стемнело. Теперь он вспомнил расположение кладбища: тогда, в две тысячи шестнадцатом, на севере кладбища, у самого моря, готовили новый участок — значит сейчас ему стоит отправиться именно туда.

Он включил экран телефона и, определив направление, отправился в путь. Тусклый луч фонарика выхватывал из темноты лица мертвецов — те безмолвно наблюдали за ним с поверхности своих камней.

Его чутьё не подвело. Вот оно: горки влажного грунта, железные ограды, блестящие слоями непросохшей краски, пышные траурные венки, полные водки рюмки и стаканы, деревянные временные кресты...

И запах…

Этот неповторимый, будоражащий, пробирающей россыпью мурашек по телу запах... Не каждый способен уловить в запахах строганных сосновых досок, свежевырытой земли, в ароматах увядающих цветов, эти волшебные, приторно-сладкие нотки.

Скорбное благоухание смерти.

«Я чувствую: сегодня судьба готовит мне действительно что-то особенное. Нечто сногсшибательное».

Тусклый свет озарял лица на фотографиях: задумчивые, печальные, грустные, искрящиеся весельем.

Скаидрис болтался между могил, светя фонариком.

«Амарике... Какая красавица... Но душа молчит, а значит — это не она...»

«Эстере... 2001—2018... Хм...»

Он остановился. Посветил айфоном. На фото, оправленном в чёрную пластиковую рамку запечатлена молоденькая девчонка — десятки коротких косичек рассыпаны по узеньким плечикам, обтянутым лёгкой тканью летнего платья.

«23 ноября 2018 года».

«Сегодня двадцать седьмое ноября. Свежее не бывает».

Скаидрис поднёс к глазам фотографию, внимательно вглядываясь в черты усопшей.

«Ты нравишься мне милая... Почему бы и нет? Подожди, я скоро вернусь».

Он поставил фото на место, на маленький постамент, усыпанный лентами и цветами и побрёл прочь, оглядывая попадающиеся на его пути могилы.

Военный, врачиха, альпинист, сморщенная старуха, какой-то мудак в боксёрских перчатках...

«Пора возвращаться к маленькой Эстере; лучше он сегодня не найдёт... Не найдёт?»

Скаидрис замер, поражённый. Луч фонаря в обессилевших руках медленно скользнул назад — туда, где только-что мелькнул поразивший его лик.

«Карлина Шергинус».

«17 марта 1998 года — 24 ноября 2018 года».

Вот так подарок. Скаидрис плюхнулся в охапку траурных венков, заваливших могилу. Схватил фотографию, потянул. Та не поддавалась — изображение крепилось к перекрестью скромного деревянного креста.

С глянцевой поверхности на юношу тоскливо глядели грустные очи, щедро очерченные густым готическим макияжем.

«Люблю этих дурочек: наверняка её похоронный наряд таит массу щекотливых сюрпризов. Глупые бантики, вычурные подвязки, кружева и тесёмки...»

Он подтянул к себе гитарный кофр.

«Прости, Эстере, я покорён другой...»

Блестящие замки отщёлкнулись — кожаная крышка кейса откинулась в сторону. Длинные пальцы гитариста сомкнулись на рифлёной пластиковой рукоятке лопаты и вытянули инструмент.

Скаидрис установил айфон так, чтобы слабый луч освещал холмик песка под ногами, скинул куртку, и, завязав волосы в тугой пучок на затылке, воткнул стальное полотнище в мягкую, податливую землю.

«Погоди, Карлина... Я уже иду к тебе».

Но копнуть ему так и не удалось — послышался нарастающий звук двигателя, а среди стройных сосен заплясали яркие огни автомобильных фар.

Он схватил телефон и выключил фонарик. Потом распластался в проходе между могилами, скрываемый горами венков и замер, наблюдая за нежданными визитёрами.

«Полиция? Кто-то выследил его, и сейчас направляет патруль прямо на него. Глупо прятаться — следует спасаться бегством».

Он чуть было не поддался панике — приподнялся на локтях, готовясь вскочить на ноги, но выдохнул и снова улёгся на живот.

«Никто за ним не следил. Он слишком опытный в этих делах, чтобы пропустить соглядатая. Не первый год ходит по кладбищам. И не второй. Сколько уже? Лет десять? Пятнадцать?»

Огни, однако, приближались — Скаидрис лежал, борясь с искушением броситься прочь. Но вскоре автомобиль остановился и тревога улетучилась.

«Это точно не за ним. Но кто, сука, кроме таких как он, приезжает на кладбище в полночь?»

Опасения уступили место любопытству. Скаидрис аккуратно привстал, всматриваясь в темноту.

Фургон остановился метрах в пятидесяти. Двигатель заглох. Некоторое время ничего не происходило: лишь томительное ожидание стучало в висках.

Хлопнули дверцы: микроавтобус осветился ярким пятном туристического фонаря.

«Всё ясно. Пикник, блять. В среду, в полночь, на кладбище. Сейчас будут шашлыки, а после танцы. Нет, если по уму: вначале танцы, а после шашлыки. Если сперва шашлыки, то с кем потом танцевать? Может предложить им свою лопату? Один хер — сегодня она ему не понадобится: эти уроды испортили его некротур».