Кого не взяли на небо

— Когда в нашей жизни появилось вот это чудо, — кривые зубья вилки нацелились в сторону Йоли, — Тогда же в моём сердце поселились предчувствие перемен, жажда дороги и чувство тревоги.

Йоля невразумительно улыбалась, Аглая же заметно оживилась. Чёрные глаза с надеждой взирали на огромного барабанщика.

— Это то, чего мне больше всего хочется, — сказала девушка.

Монакура Пуу налил ещё стаканчик, глотнул, осмелел, спихнул женские ноги со стола и направился к небольшому комоду. Вынул из кармана штанов солидную связку ключей и долго перебирал их в поисках подходящего.

— Как звучит это неподражаемое похабное русское выражение, характеризующее состояние обезумевшего барана, навроде французского «le mouton enrage»? — поинтересовалась Йоля, водружая свои страшенные, покрытые заклёпками и шипами сапоги, обратно на стол, — Никак не могу запомнить. Мне за последние два месяца пришлось в совершенстве овладеть четырьмя новыми языками — русским, латышским, эстонским и украинским. Поэтому даже в моём прекрасно развитом уме присутствует некоторая путаница.

—«Херов блатных насосался»? — предположила Аглая.

Йоля благосклонно кивнула, сержант поморщился и вытащил из комодного ящика пожелтевшую тактическую карту. Вернулся и, вторично спихнув чудовищные ботинки прочь, расстелил рулон на столе. Все трое сгрудились над ней.

— Куда? — спросил Пуу.

Аглая наморщила лоб, Йоля продолжала загадочно улыбаться.

— Питер, Финляндия, Швеция, ну или Запад, на худой конец, — продолжил сержант, — Я бы на Питер двинул.

— Что такое Питер, мой хороший? — вяло поинтересовалась Йоля.

— Красивый город, самый красивый в России, — ответствовал Монакура.

— Был, — буркнула Аглая, — На запад надо ехать, я думаю. Тут ничего нет. Дорог нет, еды нет, патронов нет, бензина нет, аспирина нет, мыла и прокладок тоже нет. И не факт, что Питер твой ещё стоит; насколько я поняла, все крупные города разрушены.

— Плохо всё с западом, — сказала Йоля, — Поверь мне, моя хорошая, я недавно оттуда.

— А где была? — вопросила Бездна, — И вообще, откуда ты такая чудная взялась? Давно обещаешь рассказать.

— Асьют моя родина, что в Верхнем Египте, малышка, — ответила ей собеседница; жёлтые глаза сощурились, растрёпанные волосы полыхнули красным отражением пляшущего в печи пламени, — Семь лет назад я оттуда ушла и направилась сюда, к вам. Никогда здесь не была. Посмотреть хотела. Шла долго, посещала Иерусалим и Константинополь, обреталась в Риме и Берлине; много древних городов мною пройдено.

— А чем жила в этом самом Асьюте, и почему с родины своей ушла, тётенька? Там тоже всё разрушено? — недоверчиво спросила Аглая.

Йоля прижмурилась огромной кошкой и сладко зевнула.

— В гробу своём спала, среди верных слуг, да разбудили меня. Вот и ушла. Решила узнать, что стряслось.

Аглая Бездна распрямилась и, удостоверившись, что Йоля, склонённая над картой, за ней не наблюдает, подмигнула Монакуре Пуу, повертев указательным пальцем у виска.

— Узнала? — голос девушки сочился едким участием.

— Узнала, — ответила ей Йоля.

Она тоже оторвалась от созерцания зелёного полотна, исчерканного красными карандашными пометками, и теперь пристально всматривалась в притворно заинтересованное лицо девушки.

— Ладно, — кашлянул сержант, гулко хлопнув ладонью о стол, — Вернёмся к нашим насущным проблемам. Кто знает, где взять еду? И куда мы направимся?

— Я должна встретить старого друга, — длинные, цепкие йолины пальцы ловко выхватили из рук Монакуры красный карандаш.

— Вот здесь, — грифель воткнулся в карту, оставив глубокую дыру.

— А вот здесь, — жёлто-зелёные глаза полыхнули багрянцем, — Ещё одного.

Карандаш снова вонзился в полотно. И переломился пополам.

Йоля откинулась назад — её свирепые сапоги опять оказались на столе.

— А жрать что будем? — нахмурился сержант.

— У моих друзей есть всё необходимое, — равнодушно ответила Йоля, — Но меня интересует следующий вопрос: что у нас с транспортом? И с оружием?

* * *

— Канадский «Диемако», — сержант поднял вверх винтовку и защёлкнул магазин, — Аналог американской М16. Добыт мною и моей ученицей во время грабительского набега на базу ограниченного контингента НАТО. Как и все эти сокровища.

Монакура Пуу перешёл к следующему пластиковому кейсу, установленному на капоте брутального пикапа Рейнджер, обвешанного блестящими силовыми рамами. Эффектным жестом откинул крышку.

— Крупнокалиберная «Баррет М 82». Неувядающая классика жанра. Гениальная пушка. Отменно работает как по технике, так и по живой силе противника. Отжата у натовцев, естественно. Кстати, мелкая прекрасно владеет данным оружием.

Взгляд ледяных синих глаз, адресованный Бездне, исполнился гордости.

— Великолепно,— сухо одобрила Йоля, — Дальше.

— Три калаша, ещё один Диемако, моя «девочка», — Монакура кивнул на огромный кейс с «Анцио», возлежащий подле второго автомобиля — ржавого внедорожника Мицубиси, — Пара австрийских «Глоков», и полная коробочка ништяков, — сержант указал на заставленный ящиками и кейсами кузов пикапа, — Патроны, гранаты, броники, ножи и пара приборов ночного видения. Канистры с горючим.

— Годится.