Кого не взяли на небо

— Юр ин зе ёрми нау, — пьяно и обречённо исполнила Соткен.

Глава тринадцатая. Корабль мертвецов

Старый паромщик сидел в маленьком кубрике за пустым столом, сложив перед собой худые руки, покрытые сетью вспухших вен, грязью и коричневыми пятнами. Лампочка, ввинченная в потолок, горела неровно: то мигала, то почти гасла, то ярко разгоралась. Об стальной кожух, защищающий плафон, бился крупный, мохнатый мотылёк.

Аарон уставился остекленевшим взглядом на маленький иллюминатор: за запылённым стеклом таиласьчернота. Мотылёк отлетел в угол кубрика и, взяв разгон, вновь атаковал лампочку. Атака не удалась: враг пылал, словно небольшое солнце. Мотылёк, опалив усики и кончики крыльев, беспомощно шлёпнулся на стол и пополз к недвижным рукам старика. На его мохнатой серой спине красовался чётко различимый белый череп.

Дверь за спиной Аарона скрипнула и приотворилась, по полу неуверенно зашлёпали босые ноги. Изящные женские руки с ухоженными ногтями, выкрашенными чёрным с серебром, словно кусочки ночного неба со звёздами, нежно обвили жилистую шею старого мужчины. Аарон слегка повернул лысеющую голову и щекой, покрытой недельной седой щетиной, прижался к  высокой груди своей жены.

* * *

Сигни ещё глубже зарылась в ворох рваных шерстяных одеял, ещё сильнее прижалась к тёплому телу женщины, спавшей с ней рядом, но сон не возвращался. Она потёрлась носиком о нежную и слегка влажную кожу плеча той, что обнимала её мускулистой, как у мужчины, рукой, и нехотя открыла глаза.

Что-то снилось ей. Что-то хорошее. Может быть, её мама. Она улыбнулась. Почему же сны так быстро забываются?

Девочка огляделась вокруг, вспомнила, где находится, вспомнила о раненном отце и хотела немного расстроиться, но образ отрубленной головы её дядюшки Асти, пришпиленной к корабельной мачте, вернул исчезающую улыбку. Захотелось снова уснуть, а потом, когда взойдёт солнце, вновь ходить по этому удивительному кораблю, куда-то плывущему по бескрайним морям жуткого Утгарда. Ходить рядом с Волком. Но это завтра. А сейчас надо пописать, проведать папу и ещё немного поспать.

Она выпросталась из крепких объятий и, двигаясь на ощупь в полумраке каюты, добралась до маленького столика, где лежал её нож и стояла волшебная свеча. Вчера вечером Волк показала ей, как пользоваться этим волшебством. Всего лишь ткнуть пальчиком в маленькую пимпочку.

Ткнула. Каюту наполнил зелёный, приглушённый свет. Волк пожелала, чтобы она зажгла волшебную свечу, если вдруг соберётся отлучиться ненадолго.

— Куда собралась, малышка? — прозвучал низкий бархатный голос.

Сигни не обернулась, она знала: высокая женщина, что красит волосы кровью своих врагов, глубоко спит.

Голос звучал в её голове.

— Я пописаю и посмотрю, как там мой папа.

— Возвращайся поскорее малышка, и я расскажу тебе новую сказку.

Сигни улыбнулась. Прекрасные сны будут ещё.

— Я скоро вернусь, Волк, — прошептала девочка и, отодвинув странную овальную дверь, вышла в промозглый сумрак коридора.

Когда-то шикарный и стильный интерьер помещений пассажирской палубы парома сейчас находился весьма в плачевном состоянии. Деревянные панели, скрывающие сталь коридорных стен, прогнили и потрескались; краска с них облупилась, а остатки роскошных обоев свисали вниз истлевшими лоскутами.

Ковровая дорожка под ногами чавкала от сырости; воняло плесенью и прелыми тряпками. Зеленоватый свет небольших настенных бра, призванный создавать уютное спокойствие, нагнетал зловещую, болотную атмосферу.

Но Сигни нравился этот огромный плавучий дом. Ничего подобного она никогда ещё не видела. Всё было необычно, интересно, и совсем не страшно. Ну разве что чуточку. Совсем немножко. Но это не важно. Ведь с ней чудесный клинок, подаренный огромным йотуном. Или Тором. Не важно, кто он. Главное то, что Сигни нравился этот великан, потому что он сильный и даже больше, чем её папа, ярл Туи, хотя больше ярла Туи, она, Сигни, мужчин не встречала.

Когда она вырастет, то возьмёт его себе в мужья. Великана то бишь. А когда он состарится и умрёт, она выйдет за Хельги, своего соплеменника, за храброго скальда и бесстрашного воина, сохранившего верность её отцу. Скоро она его увидит. Хельги то бишь. Когда пописает, и придёт навестить раненного отца. Хельги должен быть рядом с Туи — охранять сон своего ярла.

Где же эта забавная дверь, которая не отворяется, а просто двигается в сторону и пропадает в стене? В их спальне, там, где сейчас ждёт её возвращения сонная Волк, тоже был туалет, но женщина, что красила волосы кровью, сказала, что он не работает. Как может не работать ночной горшок? Она же своими глазами видела белое корыто и дырку внутри.

Да и ладно. Вот она, заветная дверца.