Кого не взяли на небо

Она сделала три неуверенных шага и уткнулась носом в круглое, покрытое слоем пыли стекло иллюминатора. В ответ из тьмы балтийской ночи, с той, другой, зазеркальной стороны, вынырнуло и прильнуло к стеклу бледное лицо растрепанной девушки. Сквозь призрачное отражение мерцали яркие звёзды, щедро рассыпанные по чёрному небу.

Скрип-скрип. Бум. Бум.

Что-то лязгало и ворочалось в стальном чреве судна, медленно рассекающему бескрайнее ночное море.

Скрип-скрип.

Аглая вздрогнула и резко обернулась. Убогая настенная лампочка, упрятанная в корсет железной решётки, свет давала скудный и неясный. Но его вполне хватало, чтобы разглядеть изогнутую дверную ручку, которая медленно двигалась вниз. Замок щёлкнул.

— Кто там? Чё надо?

Дверная ручка повернулась вниз и замерла.

С той стороны кто-то держался за точно такую же, но дверь оставалась закрытой.

— Капитан Аарон?

Молчание.

— Скай? Мириться пришёл? Я не хочу сейчас трахаться, но ты бы мог засунуть свою лохматую башку между моих ног.

Дверь тихонько скрипнула и приоткрылась. Из образовавшейся щели повеяло холодом. Каюту наполнил резкий запах дизельного топлива и машинного масла. Но было что-то ещё.

Резкий, сладковатый аромат похоронного венка. Так пахла сама Аглая, так пахли мёртвые цветы и тело умершей жены старого капитана.

Слова, готовые сорваться с её губ, к ним и присохли, тело девушки напряглось, рука привычным жестом скользнула к бедру, и нащупала лишь полоску бинтов.

Ни штанов, ни ремня, ни кобуры с Глоком. Аглая вжалась в стену маленькой каюты; расширенные зрачки превратились в две чёрные дыры, что пожирают вселенные.

Створка двери качнулась и приоткрылась ещё шире. Ещё шире раскрылся большой красивый рот, обнажая кривые, ослепительно белые зубы.

Крикнуть не удалось: дыхание перехватило, а кожа в глотке высохла, будто сброшенная шкура ящерицы, опалённая знойным солнцем пустыни.

Дверь снова скрипнула и резко захлопнулась. Аглая всхлипнула и сползла на свою очаровательную задницу, плотно обтянутую сексапильными трусиками, по сиреневым полужопиям которых важно разгуливали розовые поросята.

* * *

— Как думаешь, Хельги, в чём всё-таки соль, где собака зарыта, и что же на самом деле с нами происходит?

Они сидели друг напротив друга — за маленьким металлическим столиком, намертво привинченным к стальному полу. Остальные двое спали на полу. На единственной койке тяжко храпел раненный ярл. Задавший вопрос воин — статный мужчина, с собранными в тугой хвост волосами, и густой бородой, заплетённой в толстую косу, протянул вперёд жилистую руку, взял со столика оловянную кружку, брезгливо понюхал налитую тёмную жидкость, после чего решительным движением опрокинул содержимое себе в глотку.

На суровом лице отразилось полное и искреннее непонимание.

— Что это...

— Чай, — ответил ему его собеседник — совсем ещё юноша, безбородый, но с проницательным холодным взглядом тёмно-синих глаз.

— Отвечу тебе Рекин, сын Хромуля, на первый твой вопрос, а про чай, — юноша поднёс к губам свою чашку, сделал небольшой глоток, криво ухмыльнулся и продолжил:

— А про чай поговорим позже. Не скажу тебе за суть происходящего с нами, с этим лучше к Сигни пойти, ибо только она это знать и может; но послушай, славный Рекин, в одном я точно уверен: тропинка, на которой мы все оказались, — Хельги обвёл рукой помещение каюты, указывая на спящих вокруг викингов:

— Тропинка эта обледенела и коварно присыпана пушистыми снежинками. Кто-то из нас не удержится, оскользнётся и потянет за собой остальных — в чёрную бездну, и Хель примет нас всех.

Хельги умолк и сделал ещё один осторожный глоток из своей кружки. Протянув руку к сахарнице, он взял щепотку песка, потёр меж пальцев и чему-то снова улыбнулся, глядя, как белые крупинки падают вниз.

— Нахуй Хель, — произнёс Рекин, сын Хромуля.

Облизав указательный палец, он сунул его в сахарницу, и, поковырявшись там изрядно, отправил прямиком в рот.

— Тогда Рекин, сын Хромуля, совет мой тебе таков: иди один — без связки. Никто тебя не поддержит на скользкой дорожке, но и в пропасть за собой не утянет.

— Хмм, — задумчиво протянул Рекин, и склонил голову набок, слегка прищурившись на молодого скальда.

— Ну а про этих, — воин кивнул в сторону двери, — Ты, мудрый Хельги, что думаешь? Боги или йотуны они? Я вот думаю, что всё же боги. Ибо только мы и выжили — те, кто поддерживал Туи в его богоугодном начинании. Ведь свирепый Асти, и те, кто малодушничал, пытаясь отговорить ярла от великой жертвы, сейчас мертвы. Так есть ли тебе дело до них, славный Хельги, ибо, как не крути, — Рекин похлопал себя по пустым толстым ножнам на боку, — Как не крути, славный Хельги, но мы то с тобой понимаем: мы все — их пленники. Мы находимся в их власти, и замыслы их нам не ведомы.

Хельги ухмыльнулся, встал из-за стола и направился к двери, а на пороге обернулся и сказал:

— Никакие они не боги. И не йотуны. Они — люди, точно такие же, как и мы с тобой. Такие же, но из будущего. Все, кроме той, с кровью в волосах. Да и старик кормчий немного странный.

— Хм, — вновь задумчиво протянул Рекин, сын Хромуля, — А ворон?