Кого не взяли на небо

— Пойдём, может, полетаем — классикам поможем, — неуверенно предложила Флёр, и это была именно Флёр — огромная синяя «F», намалёванная на её косухе, не давала повода для сомнений.

— Похоже придётся, — без энтузиазма отозвалась Арманда — близняшка щеголяла оранжевой «А».

— Никто, блять, больше не летает! — Йолин голос напоминал волчий вой — взгляд жёлто-зелёных глаз устремился на крышу домика, где сияла маленькая Сигни, окружённая тремя лохматыми ведьмами.

— Ты нам поможешь, малышка?

Стройная женщина в облегающем алом платье присела на корточки возле девочки.

— Я посвечу вам, тётя Морри, но не более того, — шмыгнула носом просветлённая дочь ярла, — Пустота не убивает — Пустота создаёт.

— Да будет так, пробуждённая, — три кельтские богини в унисон поклонились маленькой девочке, — Добавь нам слегка света, и мы сами надерём эти курячьи жопы.

Сигни сложила губки трубочкой и слегка дунула вверх: небо ещё ярче расцвело радужными оттенками. Морриган поднялась на ноги и вскинула ладони к небесам. Просторные рукава сползли вниз, обнажив изящные руки, перевитые сложными узорами искусных татуировок. С кончиков чудовищно отросших ногтей сорвались жуткие клубящиеся сгустки, что вмиг растворились в пространстве, обратившись вязким туманом, окутавшим небесных воинов. Ангелы вязли в нём, словно мухи в густом киселе. Их белоснежные перья дымили, обугливаясь — осыпались вниз струйками пеплами; прямые мечи, искрящиеся небесно-голубым светом, тускнели; гордые лица искажались гримасами боли и стыда. Новый поток небожителей, извергнутый космическим влагалищем, ломая облысевшие крылья, покрытые мерзкой, синюшной кожицей, рухнул на песчаную косу, объятую седым маревом, словно ложка соли в густую пену кипящей похлёбки.

— Придержи их, Морри, — вперёд выступила рыжеволосая красавица в платье оттенков жухлой соломы, — Я приправлю нашу курочку.

Маха исполнила движение сеятеля, широко взмахнув рукой. Горсть семян слетела прочь с её руки, вмиг превратившись в сноп ядовито-зелёных искр, а те, в свою очередь, обратились сонмом изумрудных пичужек, что окутали дымящиеся фигуры ангелов, словно жадная плесень, пожирающая белёсую головку сыра. Чудовищные насекомые лезли в рты, забивали ноздри и уши, прогрызали глазные яблоки: поле битвы наполнилось криками боли и страданий.

— Эти твари напоминают пиранью с крыльями, — улыбнулась нагараджа Пиша, рассматривая павшую с небес птаху, и, разглядев, немедленно проглотила.

Рухнувшие на землю ангелы неуклюже поднимались на ноги, беспомощно хлопая ощипанными крыльями; потрёпанное небесное воинство смыкала плотные эльфийские шеренги — ощетинившись копьями, они ринулись в атаку на кучку злоодеев столпившихся возле танка.

— Полюбуйтесь на этих дятлов, — Монакура Пуу презрительно сплюнул сквозь зубы, — Реально долбоёбы: воюют по старинке, а современную тактику ратного дела постигать не желают.

Он глянул вперёд на упругую женскую задницу, обтянутую полоской ткани, что маячила в щелях меж сомкнутых щитов пятерых дохлых викингов.

— Эй вы, драконы моря, — возвысил голос сержант Волчьего Сквада, — И ты, Йоля, в смысле госпожа лейтенант, а ну-ка посторонитесь.

Громадный кулачище вновь впечатался в броню:

— Скай, продолжай хуярить из пушки, а ты, Хельги, займи место пулемётчика, и, сынок, вот тебе мой приказ: ты должен убивать одной пулей десяток этих бесполых пидоров, иначе означенный курятник неминуемо доберётся до танка, и нам, тащемта, реально пиздец, и никакое кунг-фу не поможет.

* * *

— Они гибнут, Микаэль...

Архистратиг не ответил — застыл, безмолвно внимая бойне, происходящей внизу. Архангелы устроились на вершине маяка — скрывались за прутьями ограды, напоминающей ржавый королевский венец.

— Мы погорячились, бросив в бой наших братьев, — снова подал голос Габриэль, — И недооценили Упуаут.

— Она грязно воюет, — хмуро отозвался Микаэль, — Я вызвал её на честный бой, но она воспользовалась этими сатанинскими уловками. Мы уже должны были победить...

— Но не победили... — Габриэль осторожно пригладил пёрышки друга, — Мы сыграем по её правилам — настало время призвать праведников.

— Видит Бог, я хотел справедливого поединка, — снова повторил Микаэль; в руках архангела блеснул золотой горн — он протянул его Габриэлю.

— Ты слишком добр к своим врагам, мой милосердный брат, — женские губки архангела плотно прихватили мундштук горна, — Надо было сразу так поступить.