Кого не взяли на небо

Пространство, расцвеченное радужным сиянием, наполнилось протяжным трубным зовом. Шеренги ангелов, уничтожаемые взрывами и пулемётными очередями, дрогнули, остановились, попятились назад. Космическая дыра извергнула очередной белёсый сгусток и кельтская скверна окутала вновь подоспевшую порцию свежего мяса. Но едкого тумана не хватило на всех: десятки, сотни белых фигур сыпались, как из рога изобилия. Сине-алый портал и полуостров с маяком превратились в перевёрнутые песочные часы. Упавшие вниз не успевали подняться на ноги: их придавливало новыми телами — эта копошащаяся груда взрывалась снопами чёрного дыма и дымящиеся ошмётки разлетались, будоража морские волны — свинцовая вода покраснела от крови.

* * *

И вот орудийное дуло выплюнуло язычки пламени в последний раз, а пулемётный ствол ругнулся напоследок и тоже замолк. Люк под ногами фараона Джета пришёл в движение. Неупокоенный некоторое время сопротивлялся, но две пары рук — одна загорелая и мускулистая и вторая — бледная, покрытая татуировками — столкнули владыку с пьедестала. На хмурых щах, из недр танка, выбрались последний на Земле лив и скальд-попаданец.

— Боекомлект — ёк, — отрапортовал Скаидрис.

— Всё хорошее рано или поздно заканчивается,— кивнул ему Монакура Пуу.

— Пушки — это хорошо, — произнёс Хельги, — Но теперь мне просто необходимо ощутить капли дымящейся крови на своём лице.

Он поудобнее перехватил свой скандинавский меч и спрыгнул вниз.

— Здарова, конунг, — юноша отвесил крепкого леща мёртвому Туи, но ярл даже не пошевелился — пятеро викингов продолжали держать нерушимый строй щитов.

— Давай сюда, бро, — махнул он Скаидрису, — Мы всё ж — лучшие воины в Мидгарде.

Лив, вооружённый сапёрной лопаткой, присоединился к другу и его дохлым соплеменникам.

Белёсая груда тел, завалившая косу перед маяком, растянулась, расползлась: обугленные, перемазанные собственной кровью и сажей, небесные небожители поднялись на ноги и ринулись вперёд. Но это были не ангелы. Последние разомкнули шеренги, пропуская вперёд свои гротескные пародии. Те бросились в атаку, размахивая прямыми мечами, изогнутыми ятаганами и узкими кхопишами. Их бледную, прозрачную, как у червей, кожу, прикрывали жалкие лохмотья, пряча ярко выраженные половые признаки. Чудовища обеих полов имели крылья: не ангельские, орлиные, но кожистые, рваные, словно у нетопырей. Мутные бельма закрывали их глаза.

— Что это за чушь? — в хриплом женском голосе, искажённом чудовищным арийским акцентом, дребезжали нотки стальной истерики, — Я это, блять, одна вижу? Я — перекрытая в дрова старая наркоманка, серийная убийца и извращенка, вижу всё это одна, и, тем не менее, лишь единственная из вас всех способна признать: всё происходящее — нелепый сон, или образы посмертия. Скорее всего, мы все умерли, тогда, семь лет назад, а планетаЗемля исчезла, уничтоженная Апокалипсисом. И теперь мы, — кончик датcкого полуторника обвёл кучку нелепых персонажей возле «Леопарда» — пребываем во власти своих мыслеобразов, блуждая по закоулкам Бардо, или же видим всё это, будучи в Аду.

Кривушка растолкала впереди стоящих и, вцепившись в руку, затянутую в кожаную перчатку мечника, принялась трясти красноволосую женщину.

— Отвечай коварная рыжая сука, я знать желаю истину.

Йоля трепыхалась, словно тряпичная кукла, но калеку упорно не замечала.

— А тебе разве не всё равно, mio cuore? — Теофил Рух нежно, но цепко ухватил взбешённую мастера меча и скальпеля, — Не имеет значения, где мы находимся, но я так тебе скажу, любовь моя: сейчас мы собираемся заняться своим любимым делом—мы снова будем убивать, а разве в Аду ты можешь делать то, что нравится? Если мы все и померли семь лет назад, то сейчас наслаждаемся излюбленным занятием в самих райских кущах.

Кончик иглы кольнул кривушку чуть ниже спины; Арманда, приблизив к уху немки ужасающую акулью пасть доверительно произнесла:

— Сейчас всё наладится, страшненькая — ты уж извиняй, что в мышцу — это дабы не размазало перед боем, но зато двойная доза.

— А когда мы утолим жажду крови, — продолжал Его Преосвященство, отдирая Соткен от Госпожи лейтенанта, — К нам всем снизойдёт белый Иисус, и мы исполнимся благодати, постигнув Господа нашего... Так ведь, милая крестница?

Оба косых глаза с надеждой воззрились на полуобритую наголо дурочку.

— Свидетельствую,— кивнула головой Невенка, — Всё так и случится.

— Сомкнуть строй, — бархатный голос Йоли превратился в грозное рычание; нижняя челюсть вытянулась и отвисла, отягощённая отросшими волчьими клыками.

— Одну минутку, милая, — Монакура Пуу протиснулся вперёд; в надвигающуюся молчаливую толпу чудищ, слабо напоминающих ангелов, полетела пара противопехотных гранат.

— Теперь можно и в строй, — удовлетворённо произнёс сержант Волчьего Сквада.

* * *

— Это чё за уроды? — Трабл тыкал пальцем в собственное явленное пророчество, будто в экран телевизора, — Их же целую гору насыпало.

— Будет ещё, — хмуро кивнул головой Люцифер, — Это так называемые праведники — души христиан, мусульман, иудеев, стремившихся при жизни к своему Богу и после смерти обретшие заветный Рай.