Коготь и цепь

– Флиртовать тебе удается не в пример хуже, чем убивать.

Гор тоже откинулся на спинку кресла и взял философский тон, поддерживая ученицу:

– Мы оба мало смыслим в отношениях по понятной причине.

– И иногда это сказывается роковым образом.

Гор повел головой в сторону Бану, будто хотел что-то спросить, но замолчал, не в силах ни подобрать вопрос, ни осознать признание. На языке осело неприятное чувство горечи, по гортани когтем собственника царапнула обида.

– Ты… – наконец собрался он с мыслями, – ты увлеклась кем-то?

И еще до того, как танша открыла рот, Гор выпалил:

– Только не говори, что любила покойного мужа.

– Это все не твое дело, Гор. Думай лучше о себе: ты не молодеешь, а до сих пор один. Ты вообще хоть когда-нибудь испытывал чувства к кому-то, кроме своего меча? – Бану поглядела на наставника, но тот приобрел крайне отсутствующий вид, придерживая бокал у губ. – Ты меня слушаешь?

– Очень внимательно, – бессмысленно кивнул Змей. – Ты сказала мне «Гор».

Бансабира вздохнула совершенно беззлобно:

– Ты стал невыносим.

– Ну я же подонок.

– И всеведущ.

– Ну я же Змей.

Бансабира посмеялась вместе с наставником, а потом велела охране выйти за дверь.

– На страже может остаться кто-то один, кто проследит, чтобы я добралась до покоев. Остальные свободны.

– Вы уверены? – Одхан, почесав ус, недоверчиво покосился на Змея.

– Да, более чем. Идите отдыхать.

Заперев дверь на террасу с обратной стороны, на страже остались Одхан и Шухран. Бансабира, собрав силы и перетерпев боль в ребрах, потянулась к столу и подлила вина в оба кубка. Правда, свой отставила и налегла на ягоды.

– Хочешь побыть со мной наедине? – деловито осведомился Гор, наблюдая за действиями танши.

– Брось ты это уже, наши пути давно разошлись. Хочу поговорить свободно. Расскажешь, что делал в эти три года? Как вышел на связь с Рамиром и спутался с Юдейром?

Змей поджал губы набок и:

– То есть при своей охране ты спросить этого не могла?

– Не могла, – пожав плечами, развела руки Бану. – Для всех моих людей, кроме Вала и Гистаспа, Юдейр давно уже труп.

– Вот как? Ловко. Ну да я с ним и не спутывался: уходя, Рамир помог мне наладить связь с тремя своими подчиненными, которые теперь подчиняются твоему Юдейру. Вот и все. Мне, как видишь, трудно жить, если я не знаю, где ты и с кем, – посмеялся Гор, стараясь скрыть осознание собственной незавидной участи.

– Давай по порядку, – попросила Бану.

И Гор принялся рассказывать по порядку. Он говорил долго, развернуто, позволяя Бану время от времени перебивать себя подколами, потягивая вино, разрезая груши и айву на две половины, чтобы одну неизменно протянуть ученице. Вскоре разговор перекинулся на темы совсем отвлеченные, потом – на общие воспоминания, не столько об их собственной давней истории, сколько о Храме Даг в целом.

– Ты не хочешь вернуться? – спросила Бану, но Гор, ничего не сказав, только улыбнулся так, что по лицу ответа было не прочесть.

Вдалеке, за горизонтом, высветился первый, зеленовато-серый луч надвигающегося рассвета, обозначая четвертый час пополуночи. И как бы ни занимала обоих беседа, Бану поняла, что пора возвращаться. Надо поспать хоть немного. В их состоянии сон имеет принципиальное значение. Змей, вздохнув, согласился и, встав, помог подняться Бану. Он вызвался ее довести до покоя, но Бансабира отказалась: Одхан и Шухран и сами прекрасно справятся. Правда, выглянув за дверь, танша обнаружила, что охранники договорились караулить по очереди – Шухран сейчас спал, сидя и припав к стене.

– Отведи меня, потом вернешься за ним. Можешь отдыхать сегодня весь день, – сказала она Одхану. Потом оглянулась на наставника: – Да благословит тебя Мать Сумерек, Гор.

– Да благословит тебя Мать Сумерек, Бану.

Гор проводил Бансабиру взглядом и перед тем, как приказать первому попавшемуся из слуг прибраться на террасе, успел подумать, что Бану опять ошиблась: их пути давно сошлись, и вряд ли когда-нибудь Праматерь разведет их совсем уж в разные стороны.

На другой день царь назначил повторное обсуждение вопроса о замужестве Джайи. Бансабира вошла в кабинет Алая степенно, нарочито неспешно и с достоинством. Потому что любое более активное действие отзывалось острой болью во всем теле. Когда дело дошло до бумаг, танша, проверив наличие строчки о том, что Орс не станет вмешиваться в жизнь дочери, подписала, даже не дав Далхору и Каамалу полюбезничать полчаса, как в прошлый раз. Очень уж хотелось вернуться к себе и забраться в кровать.

В Аэлантисе, столице Архона, короли Удгар и Железногривый Агравейн ломали головы над отношениями с южным союзом племен. Табунщики, погонщики коней и верблюдов, не беспокоили Архон уже больше десяти лет. Но в последние месяцы участились набеги на приграничные рубежи. Вождь самого беспокойного из племен убеждал Удгара, что все происходит с его неведения, и обещал исправить ситуацию. Однако, в отличие от предшественника, этот был довольно скользким типом, и улучшений пока не следовало.