Коготь и цепь

При мысли о том, как руки царевича касаются его сестры, как его губы елозят по ее телу, а его семя изливается в нее, Таммуза перекосило и едва не вытошнило. Надо что-то придумать, надо дать знать отцу, пусть раздавит этих скотов-аданийцев, как мух! Пусть выдвинет войско! Пусть…

– Да укроет ваш союз Богиня своим покрывалом… – И будто в подтверждение сказанных слов жрицы-помощницы раскинули над головами молодоженов белую с голубым вуаль. Салман сложил руки в жреческом приветствии и прижал их к склонившемуся лбу. Танира, науськанная одной из сопровождающих, последовала примеру.

– Этим ты приветствуешь Праматерь и наш союз, – шепнул взбодрившийся немного Салман.

Сафира, прочитав еще один молебен, отдернула покрывало обратно:

– Под вуалью Госпожи Вселенной умерли невеста и жених. Из-под вуали Госпожи Вселенной возродились жена и муж.

Одна из младших жриц на подхвате подала Сафире высокий кубок с белым вином, и та опрокинула его на алтарь:

– Во славу Праматери!

– Во славу Праматери! – тихонько ответили все остальные.

– Пусть!

– Пусть! – вторя.

«Гореть вам в аду за это!» – переполняемый яростью, подумал Таммуз.

Когда ритуал завершился, прежде чем пригласить гостей на торжественный обед, владыка Тидан объявил при всех, что царевич Салман назначен лордом Красной Башни и хранителем южных границ Адани. После праздничной трапезы он вместе с супругой отбывает в назначенные владения.

Между возвращением в отведенный покой и указанным обедом у Таниры выделился почти час времени, чтобы переодеться, прорыдаться и хоть немного прийти в чувство; понять, что отдана врагу и ничего уже не изменить. Таммуз и Тамина были здесь же. Все трое Далхоров – одинаково рыжеватые, тонко сложенные, даже немного сухие. Брат сорвал с предплечья Таниры поганую ленту Салинов.

– Как они могли?! – негодовал царевич.

– Зачем так кричать, братец? – шикнула Тамина, ощутив, как дернулась от голоса царевича сестра. – Ты ее пугаешь!

Тамина, пристроившись рядом на мягкой небольшой кровати, обнимала плачущую девочку, время от времени ласково поглаживая красиво убранные, чуть вьющиеся волосы.

Таммуз не слушал:

– Ничего не сказав нам, не сказав самой Танире! И теперь отсылают ее за тридевять земель! Обращаются так, будто она вещь! Грязные выродки!!!

– Таммуз, пожалуйста, тише, – просила Тамина. – Разве ты не видишь, ей плохо?! Прекрати! Танире и без тебя слишком трудно с нами расставаться!

– Так ты думаешь, ее слезы?.. – зашелся царевич. Ярость неуправляемым сгустком шарахнулась в висок и мерзким кровавым цветом расползлась по всему черепу, шее и позвоночнику, раскаленными железными зубами схватилась за желудок и печень и, наконец, осела в дрожащих, плотно сжатых кулаках.

– Мы же едва начали привыкать жить вне дома, без сестренки Джайи, а теперь снова отъезд! А ведь Майя была к нам очень, очень добра! – убеждала Тамина.

Таммуз сжал зубы при упоминании имени очередной поганой суки из семьи Салин.

Мысленно в сердцах выругался. Он приметил еще в детстве, что, хотя сестры-близнецы похожи как две капли воды, Тамина все же немного изящнее, но Танира однозначно умнее.

– Отец наверняка ничего не знает! Уверен, как только мы сообщим ему, он тут же предпримет меры!

– Ты смеешься, братец? – оторвалась от сестры Тамина. – Как же царь Тидан мог выдать ее за своего сына, не спросив разрешения нашего отца?

«Легче, чем ты можешь себе представить, дура!»

– С поверженными не церемонятся, глупая!

– Я вовсе не глупая! – вспылила девочка, вскочив и сжав кулачки. – Не смей обзываться!

– Пожалуйста, – тихонько, всхлипывая, попросила Танира.

– Глупая, и еще какая, если не понимаешь, что Таниру пугает не расставание, а то, что ей придется спать с нашим врагом и плодить его ублюдков!

Тамина раскрыла рот от удивления и негодования: он мало того что подливает масла в огонь, так еще и сквернословит! Отец никогда не допускал подобного в присутствии женщин. Разнуздался, значит.

– Ну, знаешь, братец, это тебе не мужицкая пьянка, – завелась Тамина, – где ты можешь…

– Замолчите! – звонко прокричала Танира, по-детски кулачками размазывая по лицу вновь брызнувшие слезы. – Замолчите вы оба! Тамина, уйди из спальни! Сейчас же!

– Что? – опешила та. – Но ведь я… но ведь это он первый начал!..

– Выйди! – пронзительно завыла девочка.

Когда Тамина громыхнула дверью на весь этаж, Таммуз, пятнадцатилетний, среднерослый, сероглазый, подошел к сестричке, взял ее лицо в ладони, поцеловал в лоб и крепко-крепко обнял:

– Я сегодня же напишу отцу. Прямо сейчас! – Ухватив девочку за предплечья, Таммуз чуть отстранился и уставился на сестру круглыми от решимости глазищами. – Да, еще до твоего обеда! Я все успею, все сделаю! Вот увидишь, отец вступится за тебя! Он снова начнет войну с Адани, если понадобится, но спасет тебя! Вытащит нас всех! – Он еще раз коротко поцеловал сестру и выбежал из комнаты так, будто поймал вожжу под хвост.