Кока

– Год! Да я бы год на одной ноге отстоял! – искренне воскликнул Кока, но юноша нервно бегал по камере, ужасался липкой кружке на цепи, спрашивал – неужели его отправят в тюрьму, он не местный, в Пятигорске оказался у знакомой, они курили шмаль после ресторана, а менты подкрались и взяли их, не дали даже из рук мастырки выкинуть, так с зажатыми руками и до машины довели, чтоб все видели!

– Если не местный, могут отправить на тюрьму, вот как меня, – рассуждал Кока. – Но если задержан в той же республике, где прописан, то могут и под подписку выпустить. Или под домашний. Смотря кому в руки попадёшь.

Юноша, именем Марк, сам родом из Питера, учится там в Академии художеств, а в Пятигорск прилетел к знакомой – и вот…

– Хочешь художником стать? – спросил Кока.

– Нет, архитектором.

– Я сам строительный кончал, тоже корпеть за чертежами приходилось.

– А сейчас что? – спросил Марк.

– Сейчас на тюрьме чалюсь. Скорей бы в хату! – важно ответил Кока, и парень стал смотреть на него с двойным уважением.

Марк хотел курить, но сигарет не было – отобрали при обыске. Кока дал Семёнычу пять долларов, и скоро юноша дымил и сокрушался, что если дело дойдёт до суда, то его обязательно выгонят из Академии, куда так трудно поступать.

– Вот, думаю, поеду на каникулах на Кавказ, эмоционально и сексуально разомнусь, разгружусь, а тут – нате пожалуйста!

Кока усмехнулся:

– А зачем из Питера сюда на секс-разгрузку ехать, что, бабы в Ленинграде кончились? – Сам вспоминая, как поражён был в юности доступностью российских женщин, их готовностью в первый же день идти в постель (в Тбилиси всё было куда труднее и туманнее с этим делом). – У тебя какая статья? Не знаешь ещё? Ну, много не будет. Бросай курить – мой тебе совет! Бросай, пока на долгий срок в тюрьму не заехал! Я завязал – и ничего, жив!

Открылась дверь, Семёныч позвал:

– Пошли, Гамри, следак ждёт!

– Что ему, проклятому коняге в пенсне, надобно?

– А хер его, япону мать, знает! На то он и следак, чтоб людей молоть! – Семёныч высморкался через ноздрю на пол. – А ты в бороде – чистый Марл Какс!

– Карл Маркс?

– Ну.

– Да, тебе привет Расписной передавал, – вспомнил Кока.

– А, прошляк этот хитрожопый… Как он там?

– Жирует.

– Да, всегда лисой был, я его сто лет знаю. Шагай. Дорогу знаешь.

В кабинете следователя всё по-старому. За столом – Пётр Ильич. И нарукавники, и очки с верёвочкой – всё при нём. На месте и чернильница, куда он аккуратно макает перьевую ручку, что-то помечая напоследок в “деле”. Вылитый бухгалтер! Добрый пенсионер в парке! Чтоб тебе провалиться, коняга в пенсне!

Пётр Ильич поправил очки.

– Садитесь. Как живётся в общей камере?

– Вашими молитвами, хорошо, – постарался бодро ответить Кока, хоть и дрейфил.

– Вот как? Вам понравилось? Да, я вижу – борода, всё такое… – Показал руками, какая у Коки борода. – Словом, вам в тюрьме уютно?

– Уютно там быть не может. Но сносно. Там тоже люди, такие, как вы и я.

– Позвольте! Меня к зэкам причислять не надо! – сухо и строго возразил Пётр Ильич, прихлёбывая чай из подстаканника. – Берите печенье!

– Благодарю. В камере надоело, всё время грызём.

– Значит, вам живётся хорошо – печенье грызём и в ус не дуем? – продолжал Пётр Ильич, а Кока, не понимая, куда он клонит, ответил:

– В бороду дую.

– Ясно. Дерзите. А я вот на пенсию ухожу! – неожиданно перескочил Пётр Ильич на другое. – Как ваше дело сдам, так и уйду… Пора! – добавил то ли с радостью, то ли с сожалением, помешивая чай ложечкой. – Сказать ничего не хотите?

– Нет. Я всё сказал. Ничего не знаю. Спал на скамейке…

– Это мы уже слышали, – с неудовольствием прервал Пётр Ильич. – Ну хоть кого-нибудь можете назвать? Кто там в саду крутился, какие парни?

– Откуда я знаю? Один был такой… чёрный… А другой – белый…

– Ага, а третий – серый! Три весёлых гуся, – разочарованно протянул Пётр Ильич. – Может, хоть клички вспомните? Как они друг друга называли? Это я прошу лично, не для протокола! Что вам сто́ит кликухи продавцов назвать?

– Во сне ушей нету. Я не сновидец, – нагловато ответил Кока (он и хорохорился, и трусил, но краем ума понимал, что если решили, то в любом случае перекинут, а если не решили, то и делать этого не будут, так что можно не дёргаться понапрасну).

– Да, как это я забыл! Вы крепко спали! Во сне приехали на Кавказ! Во сне первый раз покурили, во сне же купили полкило этой дряни! Язычок у вас подвешен будь здоров! – издевательски передразнил Пётр Ильич. Не добившись ничего, зашёл с другой стороны. – А кто приходил к вам на автовокзал ночью, накануне ареста? Есть видео, но плохо видно… Вашего подельника Нукри легко различить, хорошо видно, как он вынимает из ячейки сумку, относит куда-то в сторону, потом вкладывает обратно. С ним всё ясно. Это его сумка, и его наркотики, хотя бы частично. Но там стоит какой-то тип в капюшоне. Кто это?

– Откуда мне знать? Меня там не было. Я в номере дрых! – ответил Кока, понимая, что на том видео Нукри даёт таблетки проклятому Рыбе.

Пётр Ильич раздражённо бросил:

– Что, вас муха цеце укусила? Постоянно спать?