Кокаиновые короли

По условиям Национального фронта Колумбии, президент был обязан выделить определенное количество постов в правительстве для оппозиции. Консерватор Бетанкур передал Новым либералам министерство юстиции, а в начале августа 1983 года назначил на пост министра сенатора Родриго Лару Бонилью. Должность министра юстиции в Колумбии эквивалентна посту генерального прокурора США, а генеральный прокурор – это «цепной пес» государственного управления, своего рода омбудсмен страны.

Тридцатипятилетний Лара Бонилья был привлекательным, харизматичным, напористым политиком и одним из самых ярких молодых представителей Либеральной партии. Поскольку он стал министром юстиции, именно ему предстояло расследовать скандалы с грязными деньгами. Бонилья приступил к делу как честный реформатор и политический прагматик. К скандалам с деньгами было приковано внимание прессы, и Лара Бонилья осознавал, какие политические выгоды он сможет получить в случае успеха его начинаний.

Самым большим препятствием для него стала инертность власти. Назначив Бонилью на пост министра юстиции, Бетанкур как будто бы был готов поддержать его в борьбе. Но проблема была в том, что он никогда открыто не заявлял подобного. Он был занят своим «мирным процессом» и экономическими реформами. Раз он поручил Бонилье расследовать скандалы с деньгами, вот пусть он сам этим и занимается.

Но сказать было легче, чем сделать. Большинство журналистов и скептиков подозревали, что деньги брали почти все – и либералы и консерваторы. Лара Бонилья и другие реформаторы пытались вывести их на чистую воду, но политическим лидерам Колумбии это не понравилось. Таким образом, из-за отсутствия явной поддержки со стороны Бетанкура статус Лары Бонильи оставался в некотором роде двусмысленным. Бонилья не был членом партии президента и при этом преследовал своих однопартийцев. Те, кого он пытался прижать, намеревались противостоять ему и уйти от наказания. Они решили затаиться и ждать развития событий.

Второе, что мешало Ларе Бонилье, – недооценка могущества Медельинского картеля. В 1983 году еще было невозможно построить политическую карьеру, нападая на наркоторговцев. Все знали, что последние годы картель покупал себе путь к власти, но по-прежнему думали, что это легко изменить, ведь власть государства должна быть сильнее власти кокаиновых дельцов.

Абсолютный просчет. Он касался Бетанкура, который игнорировал разложение в колумбийских политических институтах и потенциальную опасность для целостности его правительства. Этим грешили и политики уровнем пониже. Они заигрывали с наркоторговцами, брали их деньги и притворялись, что не знают, откуда эти деньги взялись, или делали вид, что это не имеет значения. Никто до сих пор не понимал масштабов влияния картеля. Наркобоссы не пытались купить преференции – они сразу покупали правительство. Лара Бонилья, политический фанатик-реформатор, оказался как ребенок в джунглях. И наркоторговцы набросились на него, как леопарды.

Лара Бонилья стал крестоносцем поневоле. Он не был готов к принятию денег картеля, не был готов к угрозам, запугиванию или давлению, которое наркобоссы применяли к своим врагам. Тем не менее он оставался «воином света» – мужественным человеком, который согласился и должен выполнить самую опасную работу в Колумбии – бросить вызов Медельинскому картелю и повергнуть его.

А еще у него были друзья. В 1980 году он был мэром своего родного города Нейва, а Хайме Рамирес служил начальником полиции провинции Уила. Он был хорошим другом семьи жены Рамиреса, Элены, уроженки Уилы. Рамирес считал себя другом Лары Бонильи и был полон решимости помочь ему.

Тамбс и Фелпс тоже не остались в стороне. Оба уже немного знали Лару Бонилью и видели, что грандиозность поставленной задачи угрожала его погубить. Фелпса очень раздражало, что Бетанкур так и не выразил открытую поддержку и оставил Лару Бонилью на произвол судьбы.

Фелпс и Тамбс вместе встретились с Ларой Бонильей вскоре после его назначения. Он подтвердил, что не ощущает поддержку правительства. С другой стороны, Бонилья был опытным политиком и понимал, что от торговцев кокаином никуда не деться и ему нести этот крест до конца. Но как бы то ни было, ему нужно было действовать. Могли ли Тамбс и Фелпс помочь в этом?

Могли и, главное, – хотели. Когда остальные американцы покинули Министерство юстиции, Фелпс повернулся к Тамбсу и сказал: «Этот человек ищет союзников».

11. «Грязные деньги»

Хайро Ортега медленно начал свою речь. По его словам, он был рад возможности поговорить о грязных деньгах, потому что его беспокоила «паутина лицемерия» в правительстве. Ортега объявил, что у него не было личной заинтересованности, но правда должна была выйти наружу. Он хотел бы ответить на постоянные обвинения в использовании грязных денег, предполагаемых связях с наркоторговцами и иными подозрительными личностями, среди которых числился его собственный заместитель в провинции Энвигадо – Пабло Эскобар.