Кокаиновые короли

В целом обвинение уступало защите в работе на публику, но и у него нашлось несколько собственных уловок. Прошел слух, что друзья Очоа предприняли дерзкую попытку вызволить его из тюрьмы с помощью вертолета. Через пару дней после утечки истории с Моклером источники в полиции сообщили испанскому информационному агентству «ЭФЕ», что Очоа и Родригес Орехуэла пытались подкупить правоохранителей. Эти же источники отрицали, что пытались заставить Очоа очернить сандинистов, но не было указано, кого конкретно Очоа пытался подкупить и за какую сумму. В статье «ЭФЕ» Очоа назвали «вице-королем мирового кокаинового трафика» и «главным человеком после Эскобара».

Дела против Очоа и Родригеса Орехуэлы рассматривали в уголовной палате Национальной судебной коллегии Испании. В стране не существовало общегосударственной или региональной системы правосудия или специализированных судов, поэтому Национальная коллегия рассматривала огромное количество дел, которые в США бы распределили по нескольким юрисдикциям.

В связи с этим изучение доказательств заняло почти девять месяцев. Очоа заявил, что готов предстать перед судом за контрабанду быков, но категорически отрицал обвинения в торговле наркотиками и отказался участвовать в судебных процессах по этим делам как в Колумбии, так и в США. Адвокаты Очоа продолжали напирать на политический характер обвинений и всячески пытались дискредитировать дело из США, называя Барри Сила преступником и лжецом.

Обвинению удалось справиться с этими возражениями. В этом помогли командированные в Испанию специалисты из Управления внешних связей Министерства юстиции США. Они ответствовали перед большим жюри присяжных по сделкам о признании вины и о превращении наркопреступников в информаторов. Такая практика в Испании была практически неизвестна и вызывала крайнее неприятие в странах с «наполеоновской» системой правосудия.

Но в отношении Сила снова на выручку пришли слухи. Газеты называли пилота единственным свидетелем против Очоа. Его благонадежность вызывала сомнение, ведь Сил был мошенником, который сотрудничал с УБН, только чтобы избежать тюрьмы. Несмотря на это, защита была вынуждена признать показания, представленные двумя агентами по делу Сила. По сути, это была та же история, пересказанная другими людьми, которые его допрашивали, то есть снова не более чем слухи, но для испанского законодательства это было допустимо. Таким образом, у обвинения появилось уже три свидетеля, и только один из них являлся перевербованным преступником.

Публичное слушание по экстрадиции в Национальной судебной коллегии Испании состоялось 17 сентября 1985 года. Дело рассматривалось в специальном зале суда для опасных обвиняемых, который был копией помещения из фильма 1975 года «Человек в стеклянной будке» о суде над Адольфом Эйхманом[51]. Мест хватило бы на восемьдесят человек, но зрители занимали только дальнюю половину зала. Участников процесса – судей, прокурора, подсудимых и публику – отделяли друг от друга метровая деревянная панель и лист пуленепробиваемого стекла от пола до потолка. Зрители могли видеть и слышать происходящее, но не могли пробраться ближе. Такие меры отбивали у политических активистов охоту прерывать судебный процесс путем подрывания или с помощью других подобных методов.

Коллегия из трех судей сидела на деревянном подиуме в передней части зала, обозревая зал суда. Защита и обвинение располагались по обе стороны от судей лицом друг к другу. Обвиняемый сидел перед судьями на низкой деревянной скамье спиной к стеклянной стене. В зале также располагалась специальная пуленепробиваемая камера для дополнительных обвиняемых.

В день суда зал был почти полностью набит колумбийцами – членами семьи Очоа и другими людьми, цель присутствия которых стала очевидна не сразу. Пришли и спецы из Министерства юстиции США, любопытство которых пересилило осторожность. Поначалу в зале было шумно и некомфортно, но толпа сразу же притихла, когда началось слушание. Очоа молча сидел, прислонившись к стеклянной стене, под конвоем двух полицейских в беретах. Он немного похудел и оттого выглядел неплохо. На Очоа был элегантный синий костюм. Он был аккуратно пострижен, усы сбрил, а от толстых щек не осталось и следа. В общем, выглядел он как молодой преуспевающий колумбийский бизнесмен. Его выдавал только взгляд – у него были глаза умудренного опытом сурового мужчины. Любой, кто встречался с этим взглядом, сразу понимал, что с Очоа шутки плохи.