Кокаиновые короли

Тем не менее у испанцев появилась причина для проверки правомерности экстрадиции. Администрация Рейгана уже и так провалила расследование УБН в Никарагуа из-за стремления как можно скорее очернить сандинистов. Существовал риск, что подобное может случиться и в Испании.

США официально запросили экстрадицию Очоа на основании обвинения по делу в Никарагуа вскоре после его ареста в Мадриде. Через некоторое время то же самое произошло и в отношении Родригеса Орехуэлы по двум старым делам за торговлю наркотиками в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Правительство Испании изучило документы и 10 января 1985 года представило их на рассмотрение Национальной судебной коллегии. Через пять дней после этого уже Колумбия потребовала экстрадиции Очоа по обвинению в фальсификации государственных документов. Речь шла о поддельной лицензии на ввоз 128 испанских быков в Картахену в 1981 году, то есть о контрабанде. 23 февраля Министерство юстиции Испании направило запрос Колумбии в Национальную прокуратуру. Битва началась.

Поначалу США находились в более сильной позиции. Незаконный оборот наркотиков – преступление намного серьезнее, чем контрабанда быков. Иск США был подан первым, поэтому испанское правительство предпочло их запрос колумбийскому.

Целью адвокатов стало свести на нет эти преимущества или попытаться как-то их обойти. В течение шести месяцев Колумбия подала второй запрос об экстрадиции Очоа, на этот раз из Медельина. Этот документ опирался на обвинительное заключение по операции в Никарагуа, вынесенное в Майами. Очевидно, кто-то из приспешников Очоа пробрался в архивы Майами, сделал фотокопию обвинительного заключения по Никарагуа, забрал его домой и отправил в окружной суд в Медельине. В результате у Колумбии появилось два запроса по серьезным обвинениям, но по факту это был один и тот же инцидент. Родригес Орехуэла проделал ту же аферу. Оба его дела повторно передали в Кали. В итоге дела все больше затягивались и запутывались.

Суд в Испании кардинально отличался от судебных процессов в США. Испанская система правосудия, как и колумбийская, была скорее «наполеоновской», а не состязательной. Вердикты выносили на основе толкования существующих законов, а не юридических прецедентов и решений присяжных. Судья отвечал за уголовное расследование дела. Он, прокурор и защитник встречались вместе, чтобы представить аргументы, заслушать доказательства и подать ходатайства. Это происходило не в зале суда, а на закрытых заседаниях. Все данные вносили в протокол, изучали, обсуждали и делали выводы. Приговор оглашали после единственного слушания, на котором общественность имела возможность увидеть обвиняемого единственный раз за все разбирательство.

В Колумбии наркоторговцы отлично пользовались преимуществом такой процедуры. Поскольку большая часть дел проходила в закрытом режиме, было несложно запугать судей, подкупить их или попытаться ими манипулировать иным способом. С другой стороны, обвиняемые редко видели обвинителей или свидетелей, выступавших против них. Как обнаружил Моклер, судьи были чрезвычайно лояльны к свидетельствам, основанным на слухах. В Колумбии Хайме Рамирес стал главным свидетелем обвинения по делу об убийстве Лары Бонильи, в основном благодаря тому, что он знал об истории преступной жизни Пабло Эскобара, его возникших проблемах и, соответственно, о возможном мотиве убийства министра юстиции.

В Испании в целом суд был честнее и строже, чем в Колумбии, но обвиняемый сильнее мог повлиять на общественное мнение. Сначала в новостях об аресте и допросе Очоа и Родригеса Орехуэлы этих двоих неизменно называли «колумбийскими мафиози». Но прошло всего несколько месяцев, и они превратились в «колумбийского владельца ранчо Хорхе Луиса Очоа, 36 лет» и «колумбийского банкира Хильберто Родригеса Орехуэлу, 46 лет». Рекламная машина картеля по обелению своих членов добилась нужных результатов.

И явно с подачи картеля 2 апреля 1985 года появилась и статья в мадридской газете «Эль Паис». Со ссылкой на собственные дипломатические источники в Испании и Колумбии в ней говорилось, что ЦРУ несет ответственность за стрельбу в испанском посольстве в Боготе, чтобы оправдать и ускорить экстрадицию наркоторговцев и публично их дискредитировать. В июне в «Эль Паис» вышла еще одна статья о попытке УБН заставить Очоа свидетельствовать против правительства Никарагуа, которая сопровождалась показаниями Моклера. Посольство США настоятельно рекомендовало Моклеру не возвращаться в Мадрид.

Один из адвокатов Очоа заявил о грязной войне администрации Рейгана против Никарагуа и изобразил своего клиента несмышленой пешкой в бесчестной политической игре. Еще адвокаты Очоа ссылались на слухи о заявлениях сенатора США Полы Хокинс и других высокопоставленных лиц США, которые невпопад высказывались о сандинистах. Они даже подшили к делу слова фермера со Среднего Запада, жаждущего сделать «все возможное, чтобы поддержать президента Рейгана в Никарагуа». План состоял в том, чтобы изобразить «колумбийского владельца ранчо» Хорхе Очоа невинной жертвой политики США.