Кох-и-Нур. Семейные трагедии, коварные заговоры и загадочные убийства в истории самого большого алмаза

Воодушевленный Джон Логин даже начал в уме тратить деньги, которые, как он считал, будут получены от продажи Кох-и-Нура, и бо́льшую их часть, как полагал Логин, «нужно потратить на добрые дела на благо новых подданных, чтобы Пенджаб расцвел как сад… дать работу ста тысячам человек, брошенным на произвол судьбы; построить дороги, мосты и каналы, основать школы, и, таким образом, показать, что мы выше того, чтобы отбирать у них что-либо нечестным путем. Это стало бы одним из способов, которые бы позволили превратить обладание Кох-и-Нуром в благословение вместо проклятия…»[235]

Однако надежды Джона Логина вскоре рухнули – они основывались лишь на слухах. Хотя королева могла выражать в личных беседах сомнения по поводу обращения с Далипом и того, каким образом было присвоено его самое большое сокровище, но она никогда не заходила так далеко, чтобы отказываться от бриллианта, и не вмешивалась в план Дальхузи по «усыновлению» махараджи Логинами. Вопрос о том, чтобы вернуть его матери, даже не стоял.

Тем временем репутация Джиндан была уничтожена всего за несколько месяцев в ходе переписки между Лахором и Лондоном. Ее изображали сексуальной хищницей, называли Мессалиной Пенджаба – в напоминание о беспорядочных связях жены римского императора Клавдия. Предполагалось, что она использует свою красоту, чтобы околдовать мужчин и заставить их присоединиться к возможному мятежу, который она поднимет.

Вот почему Джиндан требовалось посадить под замок.

Создав Джиндан репутацию шлюхи, Дальхузи начал критиковать ее за то, каким образом она исполняет свои материнские обязанности, зная, что это вызовет требуемое негодование в Букингемском дворце. Он сообщал королеве Виктории, что Джиндан – жестокая мать, физически издевавшаяся над сыном. Британское вторжение спасло мальчика от этой женщины: «[Далип] не хочет возвращаться к матери, которая “позорила его, – писал Дальхузи, – избивая каждый день…”»[236]

Королева Виктория приняла объяснение Дальхузи, однако сообщила, что хотела бы регулярно получать сведения о состоянии и достижениях махараджи, призывая своих представителей относиться к мальчику с добротой. Далип был почти того же возраста, что и старший сын Виктории, Берти, принц Уэльский, и женщину глубоко тронула его судьба.

В то время как Джон Логин планировал празднование дня рождения Далипа, его мать, Джиндан, отметила свой шестнадцатый месяц за решеткой. Карри было недостаточно ее переезда из Лахора в Шейхупуру. В июле 1848 года он приказал перевезти Джиндан за сотни миль в камеру удаленной крепости Чхуннар, древней могучей каменной цитадели, возвышавшейся на голой скале (в округе Мирзапур современного штата Уттар-Прадеш).

Из своей одинокой, продуваемой всеми ветрами тюрьмы с видом на широкие пригангские равнины Джиндан жадно ловила любую весточку о сыне. Казалось, ее поддерживала только ярость. Это чувство затопило Джиндан, когда она услышала об аннексии Пенджаба и захвате Кох-и-Нура. Через несколько дней после подписания договора, 19 апреля 1849 года, рани Джиндан бежала из форта Чхуннар. Поменяв свою одежду на тряпки, которые носила скромная служанка-швея, она бежала под покровом темноты, перед уходом оставив своим британским тюремщикам издевательскую записку: «Вы посадили меня в клетку и заперли. Я бежала из-под ваших замков и ваших охранников при помощи волшебства… Я честно говорила вам, что не стоит слишком давить на меня – но не думайте, что я убежала. Хорошенько поймите, что я спаслась без посторонней помощи… однако не думайте, что я убегаю, как вор»[237].

По диким тропинкам Джиндан прошла окружным маршрутом почти 800 миль, чтобы добраться до королевства Непал. Там, в столице Катманду, она отдалась на милость местного правителя Джанга Бахадура. Она не знала, что британские посланники первыми достигли его и поручили непальскому правителю предоставить женщине убежище при условии выполнения ею жестких условий. Бахадур должен запретить ей возвращение в Индию. Она не должна пытаться связаться с сыном, не должна пытаться поднять восстание в Пенджабе или любым способом бросить вызов британскому владычеству. При невыполнении этих требований Джиндан будет изгнана из Непала и немедленно заключена в индийскую тюрьму, из которой она больше уже никогда не сбежит.

У физически и морально измученной Джиндан не было выбора. Она согласилась.

Пока Джиндан прозябала в Непале, в начале февраля 1850 года улицы ее бывшей столицы, Лахора, наполнились плачущими людьми. Они смотрели, как караван их махараджи в последний раз покинул Пенджаб, увозя их повелителя в изгнание. Казалось, он забрал с собой наследие Ранджита Сингха, и для многих старых сирдаров это было невыносимо. Джон Логин постарался сделать все возможное, чтобы путешествие Далипа напоминало приключение. Его новый дом будет в сотнях километров, в Фатегархе, и Логин обещал мальчику отличную охоту, новые впечатления и счастливое детство в «нормальной» семье.