Кох-и-Нур. Семейные трагедии, коварные заговоры и загадочные убийства в истории самого большого алмаза

Лорд Дальхузи встретил эту новость со смешанными чувствами. Если Пенджаб решит, что их молодой махараджа был силой обращен в христианство, это может стать поводом к восстанию. Дальхузи потребовал доказательств, что решение Далипа обратиться в христианство было подлинным и исключительно его личным. В письме другу генерал-губернатор высказывал беспокойство:

«Мой маленький друг Далип застал нас врасплох, объявив о решении стать христианином. Пандиты[283], утверждает он, говорили ему чепуху – ему читали Библию, и он верит в религию сахибов… Политически мы не могли желать ничего лучшего, поскольку этот поступок навсегда разрушит его влияние. Однако я обрадуюсь, если это событие будет отложено, так как в настоящее время его могут представить как результат давления на сознание ребенка. Это не так – этот поступок он совершил по собственной воле, и, видимо, в соответствии со своим твердым решением»[284].

В том же письме Дальхузи рассказал, по его собственным словам, «грустную историю», которая могла быть аллегорией, если бы не была реальностью. «Один кули подошел к слону и отобрал у него немного сахарного тростника, который тот ел. Слон обхватил человека хоботом вокруг шеи, положил голову человека под свою ногу и наступил на нее, раздавив, как яичную скорлупу. Животное было довольно тихим; но даже если собака не расстанется со своей костью, то что говорить о таком чудовище?»[285] Дальхузи задумался. «Хорошо, что эти монстры не знают своей силы или боятся ее применять».

8 марта 1853 года махараджа Далип Сингх, будучи четырнадцати лет и шести месяцев от роду, перешел в христианство во время тихой церемонии в своем доме в Фатегархе. Пенджаб скорее с горечью, чем с гневом принял известие о смене религии Далипа. Ожидаемого восстания не произошло. Чудище действительно не знало своей силы.

Вдали от Индии, в Англии, Виктория радовалась спасению души махараджи. Со времен его изгнания королева с нетерпением ждала новостей о развитии Далипа. Их она читала с большой осторожностью и растущим интересом. Чем больше Виктория узнавала о Далипе, тем больше очаровывалась им. Махараджа также интересовался королевой, живущей по ту сторону океана. Когда ему исполнилось пятнадцать, он спросил у опекунов, сможет ли он когда-нибудь посетить Англию. Несмотря на то что министры вовсю отговаривали ее, так как считали, что такая милость вскружит голову Далипу, Виктория восторженно даровала разрешение. Далип собрал вещи и совершил долгое путешествие со своими опекунами Логинами.

Глава 6 «Верноподданный» королевы Виктории

С того момента, как Далип появился при дворе, он стал любимцем Виктории. Она хвалила его часто и с энтузиазмом: «Он очень симпатичный и прекрасно говорит по-английски, имеет красивые, изящные и достойные манеры. Он был красиво одет и усыпан алмазами… Я всегда так чувствительна по отношению к этим бедным свергнутым индийским принцам…»[286]

В бурлящей жизни английского двора махараджа пользовался статусом высокородного аристократа. За закрытыми дверями дворца он вскоре стал членом семьи Виктории. Несмотря на то что Дальхузи и другие советовали королеве не выказывать мальчику слишком много милостей, она игнорировала их, обильно осыпая махараджу подарками: ювелирными украшениями, камеями с собственным изображением, и даже подарила ему чистокровную лошадь. Они проводили вместе часы, рисуя друг друга, в Букингемском дворце и в Осборн-Хаус, резиденции королевы на острове Уайт, и Виктория была очень тронута тем, с какой добротой Далип отнесся к ее детям, особенно к младшему сыну, принцу Леопольду.

Леопольд болел гемофилией и часто страдал от ушибов и недомоганий. Его собственные братья обращали мало внимания на его болезненность, однако Далип неизменно поднимал ребенка вверх и сажал на плечи, чтобы тот никогда не чувствовал себя в стороне от детских игр. Принц Альберт также искренне полюбил махараджу и придумал ему герб для использования в Англии. В изображение входили два льва, держащие корону, увенчанную пятиконечной звездой. Альберт даже придумал девиз: «Prodesse quam conspici (делай добро, но не будь заметным»). Однако, будучи обладателем одного из немногих смуглых лиц при дворе, Далип всегда был заметен, и по мере того как шло время, он начал жаждать внимания.