Кох-и-Нур. Семейные трагедии, коварные заговоры и загадочные убийства в истории самого большого алмаза

Далип Сингх тоже, похоже, пробуждался от транса. С того момента, как он прибыл в Англию, Далип верил, что Виктория была ему другом, и даже больше, чем другом, – приемной матерью. Он прожил почти семь лет как английский аристократ, его приглашали на все важные вечеринки, был дружен с самыми могущественными людьми в королевстве. Однако, когда молодому человеку исполнился 21 год, Далип задумался о своей настоящей матери.

Рани Джиндан чахла в непальском изгнании – фактически в тюрьме, и годы ее не пощадили. Джиндан резко постарела. Она похудела и постепенно слепла. Министерство по делам Индии и дворцовые чиновники приложили все усилия, чтобы оградить махараджу от печальных известий о состоянии матери, но в 1860 году тревожные слухи просочились и к нему. Возможно, зная, что его новые друзья этого не одобрят, Далип попытался связаться с матерью тайно, посылая письмо через доверенного слугу.

Британцы, перехватив письмо, оказались в затруднении. Могут ли они запретить сыну разговаривать с матерью? Махараджа был одним из фаворитов королевы Виктории. Он не совершал никакого преступления. Должен ли он страдать, потому что его мать являлась проблемой много лет назад?

После всплеска дипломатической суеты британцы решили, что мало что могли сделать для того, чтобы помешать Далипу восстановить контакты с Джиндан. Хотя они не могли этого предотвратить, но могли контролировать. Далипу Сингху дали разрешение поехать в Индию, чтобы встретиться с матерью, впервые с тех пор, как ее заточили в башню. С большой осторожностью власти выбрали для встречи место как можно дальше от Пенджаба. Spence’s Hotel в Калькутте был одним из лучших отелей в мире в 1860-х годах, и именно там Далип, окруженный представителями Раджа[297], 16 января 1861 года ждал свою мать.

Согласно пенджабскому фольклору, когда рани привели к Далипу, она не сказала ни слова, а вместо этого провела руками по лицу и телу сына. В последний раз, когда они были вместе, он был ее сияющим мальчиком. Теперь, почти слепая, Джиндан полагалась на кончики пальцев, чтобы понять, кем стал ее сын, и когда наконец дотронулась до его лица, они сказали ей, что Далип – мужчина. Только погладив сына по волосам, несчастная Джиндан испустила столь долго сдерживаемый вопль горя и ярости.

Джиндан ругала сына: хотя знала, что британцы отняли у него королевство и Кох-и-Нур, но не могла поверить, что им еще и удалось забрать религию Далипа. Когда в итоге Джиндан успокоилась, она повернулась к британскому эскорту Далипа и заявила, что никогда больше не расстанется с сыном. Им придется позволить ей вернуться с ним в Англию – в страну, которую рани Джиндан так долго ненавидела.

Колеблющийся Далип писал письма в почти извиняющемся тоне во дворец и его бывшим опекунам, Логинам, объяснял пожелания матери, и робко говорил, что готов согласиться с ее идеей. Молодой человек, однако, слегка опешил, когда британцы объявили мятежной королеве, что она сможет отплыть в Англию.

Пусть они все еще относились к рани Джиндан со смесью подозрения и издевки, но если она окажется в Британии, это послужит их цели: одним махом они могли бы увезти ее из Индии, тем самым не дав ей даже шанса разжечь восстание и держа под пристальным наблюдением. Если британцам нужно было напоминание, насколько велико было влияние рани Джиндан в глазах пенджабцев, они могли составить представление об этом по тому, что произошло на самой встрече.

Транспорт с сикхскими солдатами на борту, возвращавшийся со «Второй опиумной войны», в это время зашел в реку Хугли, на которой стоит Калькутта. Среди команды распространились слухи, что их пропавший махараджа вернулся в Индию, а рани Джиндан, его обиженная мать, снова с ним вместе. В мгновение ока сотни изможденных и взволнованных солдат собрались вокруг Spence’s Hotel. Их рев – салют их павшим суверенам – потряс стены: «Джо Боле Со Нихал, Сат Шри Акал! – Тот, кто скажет эти слова, познает истинную радость. Вечен Господь Бог!»

После этого у британцев были все причины как можно быстрее доставить Далипа и его мать на корабль.